—Договорились. — следовать протянул руку для рукопожатия. — Предварительно я Вам позвоню.
—Да, хорошо. — принял как добрый знак протянутую руку следователя я.
Я вышел на улицу. Густая кашица из мыслей превратилась к тому времени в водянистое пюре в моей голове. В исчезновение Лизы мне не верилось до сих пор. Во дворе я то и дело оглядывался по сторонам. Вдруг моя Лиза сейчас выйдет с пакетами из магазина и в недоумении подбежит сюда. Это был идеальный вариант. Я бы даже назвал его сказочным, однако не судьба. Бабульки на лавочке пытались успокоить ревущего в три ручья Пашу. Как только я пошел ближе, эти «беззубые красавицы» одарили меня осуждающими взглядами. Согласен, облажался. Не стоило бросать сына в гуще событий одного.
—Па-па-а-а-а! — взвизгнул Паша и в расстроенных чувствах подбежал ко мне. — Ба-б-були г-говорят, что мама у-у-умерла.
—Они врут, сынок. — сердито посмотрел на бабок я, взяв сына на ручки. — Бабушки сами не знают, где наша мама. Мы с тобой её найдем, вот увидишь.
—Ой, не найдешь. Время свое потратишь и не найдешь. — бабка сказала эти слова так, будто об исчезновении Лизы ей было заранее известно.
—Вы так говорите, Зинаида Филлипоина, будто знаете будущее. Звучит как самое настоящее проклятье. — я был обескуражен, нет, не доволен как минимум тем, что эта старая перечница в маразме лезет не в свое дело.
—А может и знаю. Проживи сначала столько же лет, а потом будешь заслуженного ветерана труда жизни учить. — бабка пригрозила мне пальцем.
—Просто признайтесь, что Вы в глубине души рады тому, что все так вышло. — прорвало на хамство меня. — Вы никогда не любили нашу семью.
—Это не твое дело. — огрызнулась и отвернулась бабка. — Не лезь старушке в душу.
—Лучше бы и Вы не лезли в мою. — рыкнул я и пошел обратно к полицейским подписывать документы.
Бумажная волокита и формальности заняли больше времени, чем я мог предположить. На улице начало темнеть, и вот я с маленьким сыном на руках сижу на остановке, не зная куда податься. Вокруг суетятся люди: разговаривают по телефону, молча ждут маршрутку, бегут к отъезжающему транспорту, прося водителя постоять еще немного. Все они мчатся к свои близким, а Лизы дома нет. Романтический майский вечер с розовым небом навивали на меня совсем другие настроения. Примерно таким же вечером Лиза и я шли с соревнования по шахматам. Я вызвался проводить её до общежития. Она выиграла, и мне стало любопытно узнать, кому же я все-таки продул многочасовую партию. Мы беседовали и смеялись над моими совершенно не смешными, плоскими шутками, несмотря на то, что мое мужское эго оказалось задето проигрышем девчонке. Я тогда даже не понял, что влюбился. Видимо, это была судьба.
Я же сидел, будто обескровленный и очерствевший. В голове вертелись мысли о Лизе и о будущем. Куда она делась? И что делать мне? Паша еще пешком под стол ходит. Ему в конце июня исполнится четыре годика. В детском саду нет мест. С ним всегда сидела Лиза. Я не уверен, что справлюсь с сыном самостоятельно. Каким человеком у меня получится его вырастить? Мне было слишком тяжело думать об этом. Папа – не мама. Я не смогу уделять сыну слишком много времени, учитывая мой текущий рабочий график. Нужно найти работу по специальности. Вот только это сложно. Я все еще учусь. Никто меня не возьмет, даже если я уже прекрасный специалист и знаю свою профессию. Остался год специалиста.
Я принял решение отбросить в сторону нелепые мысли о будущем, когда мое настоящее само по себе находится под большим вопросом. Нужно где-то переночевать. Желательно, не на вокзале. Квартира опечатана. Тащиться к матери нет смысла. В кошельке сто рублей. Хватит разве что на проезд в транспорте. Спасибо, Паша еще совсем мал и за него не надо платить. Холодало. Сын поежился, сидя у меня на коленях. Я снял с себя ветровку и укутал в нее Пашу. Мне на тот момент было ни холодно, ни жарко.
—Папа… я хочу кушать. — вдруг протянул Паша, остановив поток моих размышлений. — Почему мы не идем домой?
Я посмотрел на часы. В теории можно найти какой-нибудь круглосуточный магазинчик или ларек, чтобы купить Паше что-то поесть.
—Помнишь, мы разговаривали с дядями у подъезда? Они запретили нам входить домой, понимаешь. — попытался объяснить я. — Ты очень устал? Или у героя все еще есть силы продолжать?