Да ладно, Бэт… неужели ты думала, что что-то возможно между вами? Что именно? Дэрил Диксон не из тех людей, что будут искать кольцо с бриллиантом у ходячих, как когда-то искал Гленн. И он определенно не из тех, кто готов к тому, чтобы делить крышу и совместный быт. Как он там назвал, когда орал в кухне Мэгги, разбивая банки? Потрахушки? Нет… у них не будет даже этого… Потому что она готова поклясться – едва они приедут в Александрию, все вернется на круги своя. Не друзья. И уже не любовники. Уже нет… потому что ему не позволит совесть делать ЭТО на глазах у семьи. Потому что это не то, что…
Бэт сама не понимает, почему останавливает машину, прислушиваясь к ощущениям, что прерывают неожиданно ее размышления. То самое знакомое чувство, которое прежде не раз подсказывало ей приближение опасности. Бэт сидит и внимательно оглядывает местность вокруг дороги. Она на удивление пустая от машин и ходячих аж на милю вперед, до самого поворота. Бэт опускает стекло окна и прислушивается, уступая настойчивому чувству, томящему ее сейчас. Сначала только тишина. Только солнце, заливающее своим светом дорогу и зелень вокруг нее. Только красота летнего дня. А потом она слышит…
И резко давит на газ, выворачивает руль вправо, заставляя машину съехать на обочину и уткнуться капотом в кусты. Дэрил буквально подскакивает на месте, но Бэт кладет ладонь на его грудь и давит, вынуждая опуститься. Нажимает на кнопку, чтобы спинка его сидения сложилась вровень с задним сидением. А потом быстро опускает собственное.
Потому что это единственное, что приходит в голову сейчас… потому что выйти из машины, незамеченными со стороны поворота, на котором, судя по звуку, уже появились первые мотоциклы, они не смогут… Только прятаться сейчас в салоне машины, надеясь, что те просто проедут мимо. Кто бы они ни были. Хотя она определенно догадывается, кто это может быть.
И хорошо, что их машину так облапал тот здоровый ходячий. Стекло окон в кровавых отпечатках. Сама машина выглядит брошенной, как и многие сейчас. Главное, чтобы никому не пришло в голову проверить ее, одиноко стоящую на обочине…
Мотоциклы гремят уже совсем близко. Она не может подавить в груди страх, который вспыхнул при этом громком звуке и при том, куда ее завели собственные мысли. Она поворачивает голову и смотрит на Дэрила, как обычно пытаясь почерпнуть в его глазах спокойствие. Чтобы удалось выровнять дыхание. И унять бешеный стук сердца.
А потом прикусывает губу, когда один из мотоциклов вдруг слышится ближе остальных, а потом и вовсе звук его двигателя умолкает.
- Кларк? Ты чего? – орет кто-то издалека. Но невидимый им Кларк не отвечает. Скрипит кожаное сидение, когда он слезает с мотоцикла. Тихонько звякает медь шпор, которыми украшены его сапоги. Он идет по обочине. Бэт ясно слышит хруст щебенки под подошвами.
Дэрил! Дэрил!
Паника тут же начинает биться в ушах, затмевая способность трезво мыслить. Снова за последние недели. Потому что боится не за себя…
Совсем не за себя.
Дэрил прикладывает палец к губам. И смотрит прямо ей в глаза, заставляя страх куда-то отступить. Всего на шаг. Потому что она замечает краем глаза, как он расстегивает ножны на поясе, а его пальцы находят рукоять ножа.
А потом она слышит тихий звук язычка молнии и то, как тонкая струйка бьется резко о твердую землю возле обочины, и закрывает тут же глаза, краснея. Лицо, шея, даже уши… терпеливо ждет, пока невидимый им Кларк не закончит свои дела и не вернется к мотоциклу, чтобы продолжить свой путь.
Наконец все мотоциклы проезжают мимо. Дэрил приподнимается и смотрит им вслед.
- Это они? – спрашивает Бэт тихо, но он только молчит вместо ответа. Поднимает спинку сидения, а потом выходит из машины. Стучит тихонько по крыше машины.
- Вылезай, я поведу.
Молчание просто убивает. Она не может выносить тишину, что стоит между ними, прерываемая только тихим шелестом шин по асфальту дороги, кое-где растрескавшемуся, с проросшей травой между трещин и сколов. Но и говорить с ним не может. Потому что боится, что с губ сорвется единственный вопрос, который ее сейчас волнует.
Что с нами теперь будет, Дэрил? И есть ли вообще «мы»?
Ее безумно тревожит то, как он прикусывает то и дело губу, хмурясь, пока ведет машину. То, как напряжены его плечи. И то, что он совсем не смотрит на нее… совсем…
И поэтому она злится на Моргана. Безумно! Потому что, встречая их у дома Ри, словно он караулил их возвращение уже не один день, тот вдруг спрашивает Бэт, обнимая:
- Все нормально, маленькая леди? Никто не обидел тебя?
Дэрил смеряет его ледяным взглядом и возвращается в машину.
- Ладно, Грин, я потом зайду. Как-нибудь… Надо отдохнуть. Тебе тоже, - потом он поднимает стекло окна и отъезжает, оставляя ее с Морганом.
- Зачем ты это сказал? – оборачивается Бэт к нему. – Зачем?
- Потому что это было просто глупой затеей отправить вас одних за стены. Твои приступы… я все не мог не думать, что будет, если тебе станет хуже, - он забирает из ее рук рюкзак и хочет обнять за плечи, чтобы повести к дому. Но она впервые отстраняется от его ласки.
- Ты обидел его.
- Чем? – недоумевает Морган. – Я даже слова ему не сказал плохого.
- Но подумал ведь, - настаивает Бэт. Замедляет шаг к крыльцу дома и поворачивается к Моргану. – Ты ведь тоже думаешь, что он не достоин того… того, чтобы быть здесь. Что он другой. Что он не такой, как остальные. Что в нем нет ничего хорошего.
А потом чувствует себя идиоткой, когда Морган смотрит на нее, чуть сдвинув недовольно брови.
- Бэт, никто не должен судить людей. Не судите, да не судимы будете. Так нам завещано в Библии. Кто сейчас может придумать ту самую верную мерку, с которой можно выявить – кому должно жить, а кому умереть? Этот мир вскрыл все нарывы человечества. Выпустил все самое худшее, что только может быть в человеческой душе. И ты это знаешь сама. Мы достаточно повидали на своем пути сюда. Но никто не вправе судить человека… и я в том числе. Хотя каюсь, я думал о нем, да. Единственное, что мне не нравится во всем том, что задумали женщины с этой поездкой – это то, что он может причинить тебе боль. Он взрослый мужчина…
- … а я взрослая женщина! – говорит ему Бэт. Ей почему-то сейчас кажется, что она не только с Морганом разговаривает о Диксоне. Словно это папа говорит его голосом. – В конце лета мне будет двадцать один. И я вполне уже понимаю, что делаю и с кем. И отдаю себе отчет, чем это все может закончиться. Морган, мы живем одним днем… да-да, я знаю, что надо верить, что впереди нас ждет будущее, но! Морган, я хочу жить сегодня. Именно с ним. Я шла к нему. Не к группе. Из всех людей я шла именно к нему и к Мэгс.
- Он хороший человек, - произносит вдруг Морган. Она не понимает, то ли он спрашивает, то ли утверждает, широко улыбаясь ей сейчас. Но все равно произносит то, что рвется из нее в эту минуту:
- Он самый лучший!
- Почему-то я так и подумал сейчас, маленькая леди, - Морган смотрит ей в глаза со знакомой нежностью. – Ты всегда учишь меня чему-то. Постоянно не даешь забывать о том, что должно сохранить в душе. А говоришь, что ты не несешь свет в этот мир…