Тупик. Конец. Конец всему для него.
Когда закрывается какая-то дверь, открывается другая. Так любит говорить этот херов проповедник, которого они когда-то нашли на камне в лесу. Так он сказал Дэрилу как-то, когда они еще только были в пути к своей новой жизни.
Но вот вопрос – хочет ли Дэрил, чтобы открывались другие двери? Иногда ведь можно постоять у закрытой, прислонившись к ней лбом. Надеясь, что она когда-нибудь снова распахнется…
И еще потому, что просто не хочется идти ни в какие другие.
Дэрил обливается водой в ванной, когда слышит, как тихо открывается дверь в его комнату. Почти без лишнего звука. До тех пор, пока не бьется об арбалет, который он так и не кладет на привычное место. Дэрил тут же хватает полотенце и выходит навстречу своему ночному гостю. Стараясь как можно быстрее что-то найти, чтобы накинуть на обнаженный торс. Он быстро подхватывает с пола одну из рубашек и натягивает на плечи, молча глядя на Рика, присевшего на край его постели.
- Привет, - говорит ему Рик. А потом добавляет. - Ты давно вернулся?
- Нет, - качает головой Дэрил. – Я же помню, что папочка велел вернуться до полуночи…
- Иди к черту, - отвечает ему Рик беззлобно на подшучивание над его волнением и тревогой. – Как все прошло?
Дэрил пожимает плечами и мычит неопределенно. И Рик улыбается уголками губ, понимая по этой расслабленности Дэрила и его настроению, что все прошло хорошо.
Что они никого не потеряли из его группы.
- Что? – наконец спрашивает Дэрил, не понимая, почему Рик сидит и молчит. И так смотрит на него. Ему охренительно не нравится этот взгляд. Почему-то от этого взгляда скручивает все внутри. Потому что это тот самый взгляд Граймса. Как тогда, в день, когда они увидели Джудит в руках Тая.
Счастливый до усрачки. Непонимающий, как это вышло, что она жива.
- Что? – повторяет он, но Рик только открывает рот и закрывает его снова. И смотрит на него. А потом Дэрил находит причину этого странного поведения, вспоминая бутылки внизу. Никакого секрета тут нет. Рик просто бухой. И все. Точка.
Но взгляд Рика почему-то выводит его из привычного равновесия. Наверное, это просто такая ночь, говорит он себе мысленно. Наверное, все из-за того дома, который они нашли с группой в самый первый день одной из недавних вылазок и который обшарили сверху донизу привычно, пытаясь найти что-нибудь полезное.
Он тогда шел вдоль коридора, на стенах которого были развешаны фотографии и не мог не смотреть на каждую из них после того, как заметил сходство на первой же, на которую упал взгляд. Как бы ни хотел не смотреть.
Маленькая хрупкая блондинка. Вся ее жизнь. Первый велосипед, у которого она стоит дошкольницей, радостно улыбаясь ртом без верхних зубов фотографу. Первый приз на скачках, лента которого приколота рукой гордого родителя к рамке фотографии девочки рядом с этим самым долбанным пони. Дни рождения и пикники. Чертовы пикники.
Первый выход в вечернем платье во взрослую жизнь – выпускной вечер… Она гордо улыбается в объектив, понимая, что красива. И счастлива. Дэрил тогда дольше всего задержался именно возле этого снимка. На целых две секунды. Нет, не дольше. Ровно на секунду дольше он был у самого последнего снимка на стене.
Потом фото на ступенях колледжа или чего-то а-ля такого. Он не понимает, не может, потому что никогда не был в университетском городке. Но догадывается чисто интуитивно. Потому что таким должен быть следующий этап в жизни принцессы. В том прежнем мире.
И последнее фото из той жизни. Возле каких-то цветущих кустов. Рядом с хреном с фото с выпускного. Белое платье. На голове длинная фата и долбанная корона, как и должно быть у всех этих чертовых принцесс, когда они выходят замуж. В руках букет из цветов, похожих на цветы из бутоньерки на руке. Тоже плавно перетекло сюда с фото с выпускного вечера. Как и хрен. Дэрил по одному только виду может сказать, что цветы дорогие. Цветы принцессы…
Он покусывает соломинку во рту, смотрит на фото и не хочет даже думать о том, почему так больно скручивает внутренности узлом при виде этой долбанной принцессы в короне. Которая скорее всего уже сдохла и давно. Потому что принцессы не живут вне стен замков. Не выживают вне их крепких стен.
Это не первые фото, которые он видит в заброшенных домах. Как маленькие осколки прежней жизни. Но это первое фото, после которого хочется вернуться в Александрию и напиться в хлам…
…он возвращается и напивается. И приводит сюда зачем-то рыжую. Впервые за три месяца их редких потрахушек приводит К СЕБЕ. Просто потому, что был бухой. Просто потому, что хотел почувствовать, что он все-таки живой. Что сердце бьется не потому, что нужно гонять кровь по венам.
Но этого не происходит.
Даже мертвое сердце может биться, как оказывается…
- Джи была здесь? – говорит Дэрил, понимая, что Рик так и не может найти слов, чтобы сказать ему что-то. Он кивает головой в сторону, намекая на перевернутую вверх обложкой книгу, на сбитый коврик у постели, на рубашки.
- Не только, - произносит Рик в ответ, улыбаясь снова. И Дэрил почему-то начинает злиться.
Что за на хер вечеринка? Первая без него… Когда он был вне стен Александрии. Когда они откупорили вино, хранившееся «для особого случая», как сказала Мэм когда-то, закрывая бутылки в шкафчик кухни.
Особый случай, видимо, случился. Без него.
- Моя комната – не долбанный мотель, куда может зайти всякий желающий, - говорит он резко. Рик тут же кивает, соглашаясь.
- Я не знаю, как она тут оказалась, - отвечает он, и Дэрил пытается понять, о ком он говорит конкретно. О рыжей или о ком-то еще, кто мог прийти сюда. И трогать, мать твою, его вещи.
А потом его сердце летит куда-то вниз. Прямо к тугому узлу из внутренностей, когда Рик встает с постели и кладет ладони на его плечи, пристально глядя в глаза.
- Пойдем к Гленну и к Мэгги. Ты должен увидеть. Именно увидеть. Коснуться. Иначе не поверишь. Я знаю, как никто, - и произносит потом его имя с какой-то странной интонацией. - Дэрил… Дэрил…
- Что-то с Гленном? Мэгги?- спрашивает Дэрил, стараясь не обращать особого внимания на бред, который несет сейчас Рик. Выделить из него самое важное. Поэтому добавляет, заметив, как в очередной раз мотает головой Рик. – Мелкая?
В мире, где нет прививок и так мало лекарств, дети – это первое, что попадает в красную зону риска. В мире, где легко сдохнуть просто от простуды, которая может начаться с банальных соплей. И каждый понимает это.
- С ними все хорошо. Даже больше, чем хорошо, я думаю. Пойдем…
Глаза Рика блестят, и Дэрил относит этот блеск к тому, который он хорошо знает по своим прежним дням. До всей этой херни с концом света.
Когда разум затуманен алкоголем или еще чем-то покрепче. Знает, что с людьми в таком состоянии лучше не спорить. И покорно идет следом за Риком. Несмотря на то, что усталость так и давит к земле.
Черт, Мэгги будет орать, как потерпевшая, когда они вломятся к ней ночью. Что бы они сегодня ни отмечали «особого», вряд ли она пила из-за мелкой.
Мэгги открывает дверь почти сразу же, как Рик стучит костяшками пальцев. Такое ощущение, что она только и ждет их прихода, сидя прямо в коридоре. Мелкая, приоткрыв ротик в глубоком сне, висит на ее плече, прикрытая одеяльцем, из-под которого торчат маленькие ступни. Дэрил всякий раз почему-то не может не коснуться этих крошечных ступней в цветных носочках. Боится по-прежнему, что что-то сделает не то, но все равно касается легко, кончиком большого пальца.