- Я обещаю тебе… Посмотри на меня! Посмотри на меня, Дэрил! Ты не можешь поехать в Грейди. Только не ты. После того, что случилось – нет! Это ее единственный шанс. Потому что мы не довезем ее до Ричмонда, а вот до Грейди можем. Отпусти ее. Ради нее самой. Доверься мне. Ты мне веришь? Ты мне веришь?
- Хорошо, - соглашается он тогда. Потому что они все смотрят на него, и он чувствует себя так, словно он отнимает у Бэт единственный шанс остаться в живых. Потому что Рик не может быть не прав. Особенно после того, как Дэрил уже ошибся, решив пойти против плана Граймса по поводу нападения на копов в госпитале. – Хорошо. Я тебе верю.
Отрывает ее от себя. С корнями. Оставляя на месте этих корней кровоточащие раны. Вручает Рику свое сердце. Сам бережно укладывает на заднее сидение автомобиля, стараясь лишний раз не тронуть эту страшную рану. И он все никак не может выпустить ее маленькую ладошку с аккуратно подстриженными ногтями.
Как ты умудряешься, Грин? В мире долбанный апокалипсис. Везде грязь и чернота. А у тебя такие чистые руки и подстриженные ногти…
Бэт… О, Бэт… дотяни до этого долбанного госпиталя. Только дотяни. Ты же можешь. Ты сильная. Ты слышишь мой шепот? Ты слышишь меня? Ты сможешь… ты сможешь! Ты сильная. Ты – моя! Ты вся моя. От кончиков этих ровно подстриженных ногтей до светловолосой макушки, на которую мне так страшно смотреть. Ты вся моя, Бэт. Ты все для меня. Дотяни…
Он в последний раз гладит эту маленькую ладонь и захлопывает дверцу. Рик кивает ему, глядя в глаза, и садится в кресло водителя. Рядом Мишонн. И Ноа на заднем сидении.
И он долго смотрит вслед этому автомобилю. Не ощущая ладони Кэрол на плече.
- Все будет хорошо, - говорит она ему, но он даже не поворачивает головы в ответ, глядя на удаляющиеся точки сигнальных огней. Вслед своему сердцу, которое все дальше и дальше от него.
Которое Рик проебывает на этой самой дороге спустя пятнадцать минут.
«Она мертва…? – Нет, она просто исчезла»
========== Глава 8 ==========
Твою мать… Твою мать…
Она никак не может успокоиться. Слезы все льются и льются. Словно где-то открыли шлюзы, и они хлынули пусть и спокойным, но потоком.
Как там сказала доктор? Неспособность контролировать эмоции при чрезмерном возбуждении? Именно! Эмоциональная нестабильность…? Именно, твою мать!
Бэт вспоминает глаза Мэгги, когда кричала на нее недавно на крыше. Ее дрожащие губы. Ее поникшие плечи. Словно на нее с размаху опустили тяжелую плиту, придавившую вниз. Бэт не помнит, чтобы у Мэгги когда-либо были такие глаза. Даже когда они не знали, выживет ли папа после того, как у него отняли ногу. Даже когда по тюрьме пошла волна непонятного заболевания, выкашивающего обитателей, словно фермер спелые колосья в пору жатвы. Даже когда заболел Гленн.
И Бэт изо всех сил пытается не думать о том, что сама была виной этому состоянию. Пытается не вспоминать, что кричала тогда. Как ранила больно, не замечая, что эти раны отражаются на ней же.
Совсем как с Дэрилом…
- Почему вы везли меня обратно в Атланту, Мэгги? – сначала спрашивает тихо и спокойно. Словно ее вовсе не волнует ответ на этот вопрос.
Долбанный вопрос, который не дает ей покоя с тех самых пор, как она вышла в конце зимы на ту самую машину на дороге. Она тогда сидела у этой машины слишком долго, пытаясь воскресить в памяти то, что приходило в голову резкими вспышками или звуками. Слишком.
И именно у этой машины к ней вышли Охотники…
А потом что-то такое мелькает при этом в глазах сестры, что Бэт буквально срывается, хотя пытается отчаянно держаться за остатки былого спокойствия. Начинает выкрикивать то, что когда-то мелькало в голове обрывками мыслей. Осколками обиды.
- Почему вы не похоронили меня тогда, Мэгги? Не закопали сразу же?! Глубоко в землю. Чтобы ходячие не достали меня, не разорвали меня, беспомощную и беззащитную! Живую! И тогда бы я … когда умерла бы в земле…. только не от выстрела в голову, а от потери крови… или от долбанной лихорадки…или когда задохнулась бы от нехватки воздуха… Не важно уже от чего, потому что… я бы тогда не смогла бы… ходить, когда превратилась бы! Почему вы не закопали меня, чтобы я не шлялась где-то в одном желании сожрать кого-нибудь?
И добавляет уже то, что не давало покоя все время с тех пор, как пришло осознание того, что случилось с ней.
- Почему вы даже не проверили пульс? Почему не прислушались, бьется ли во мне сердце? Дышу ли я? Почему? Почему? Почему, Мэгги?
Шум в ушах становится совершенно невыносимым. Невыплаканные слезы превращаются в комок и застревают где-то в горле. Боль бьется внутри черепа, словно пленник, умоляющий выпустить на волю из тесноты. Сознание темнеет. Она чувствует, как постепенно проваливается во тьму. И чувствует, как пальцы правой руки сжимают рукоять ножа…
Я контролирую свое тело… я могу контролировать свое тело… Я могу…
- Бэт! Бэтти! – доносится откуда-то до нее голос Моргана. – Бэт, иди ко мне… дай мне руку, Бэт… дай мне руку! Сейчас же!
Гнев распирает. Гнев требует выхода. Гнев крутит мышцы. Выворачивает наизнанку. И боль захватывает не только голову, но и тело. Медленно. Отключая сознание…
- Дай мне руку! Дай мне руку, маленькая леди!
Но она не сразу протягивает руку. Сначала она резко замахивается и швыряет куда-то в темноту банку с пивом. Та шмякается куда-то в траву на лужайке дома напротив.
- Прошу тебя, уйди… Уйди, Мэгс! Просто уйди!
Сестра молча встает и пытается поймать взгляд Бэт. Чтобы попробовать протянуть некогда оборванную нить. Но Бэт закрывает глаза в попытке выровнять дыхание и унять барабаны, которые звучат в голове.
- Просто уйди!
В голосе звучат те же знакомые нотки, когда Бэт просила сестру дать ей уйти. Тогда, на ферме. «Просто дай мне уйти!»… Воспоминание об том времени обжигает обеих, несмотря на прохладу ночи. Тогда Мэгги не уступила. Сейчас она уходит с крыши…
- Спасибо, - шепчет Бэт, когда та уже спрыгивает в комнату. – Спасибо…
Бэт снова ложится на спину после ухода сестры. Только теперь не видит звезд. Это больше не россыпь ярких точек на темном покрывале. Звезды расплываются перед глазами в тусклые пятна из-за слез, которые сразу же наворачиваются на глаза.
- Ты видел? – спрашивает она Моргана спустя несколько минут. Тот все смотрит на нее, уперевшись обеими руками в раму окна. – У меня был приступ, но я сделала это! Я справилась!
- Только сначала ты сама себе его вызвала, - отвечает он ей.
- Ты же слышал доктора. Я не могу это контролировать.
- Ты только что доказала обратное, - он долгое время молчит, а потом вздыхает. – Маленькая леди, нельзя убить дьявола в своей душе, когда ты сам его питаешь своими поступками.
Она молчит в ответ. Понимая и признавая его правоту в который раз. Потому что сама думает сейчас об этом же. О собственном дьяволе, который толкнул ее на то, чтобы обидеть сестру. Не попробовать поговорить о том, что случилось тогда на дороге. Не выслушать. Не попытаться понять.
И приходят слезы. Словно попытка выплеснуть собственное сожаление за те злые слова и удары, которые она наносила недавно.
Папа был бы недоволен. Господи, как же был бы недоволен папа!