В уши проник далекий, едва слышимый писк, словно, где-то неподалеку вьются, трепеща прозрачными крыльями, стайка комариков-звонцов. Комарики подлетели ближе, писк усилился, щеку обожгло болью, затем еще и еще. Поморщившись, болотник отмахнулся, сгоняя обнаглевших комаров с лица. Рука наткнулась на твердое, рядом обиженно заверещало. Глубоко вздохнув, Дерн замедленно открыл глаза.
Вокруг приятный мягкий полумрак, корявые стволы деревьев подпирают небо, с ветвей свешиваются зеленоватые бороды мха, в проникающих сквозь кроны тонких лучиках солнца мельтешит мошкара, сбоку, закрывая обзор, нависло нечто бесформенное, огненно-рыжее. Дерн сфокусировал зрение, картинка обрела четкость — над головой, недовольно кривясь, застыл Шестерня, огненная борода встопорщилась, на лбу пламенеют свежие царапины, на щеке ярко-красная отметина, словно пещерник хорошенько приложился лицом о твердое.
Всмотревшись в лицо товарища, Дерн произнес хрипло:
— Эк тебя угораздило.
Осторожно ощупывая покрасневшую щеку, Шестерня буркнул:
— Да вот, щит потерял, так бы прикрылся.
Из лесного сумрака выплыло лицо Мычки, ухмыльнувшись, произнесло:
— С приземлением. Уж, с каким треском ты через ветви ломился, мы решили — убьешься.
Рядом возникла подземница, произнесла с нескрываемой радостью:
— Мы уж измучались — не могли тебя в чувство привести. Хорошо, Шестерня помог, вспомнил действенный метод.
Дерн ощупал щеки, горящие, как от прикосновения листьев язвы-травы, вопросительно уставился на пещерника. Тот ответил недовольным взглядом, сказал ворчливо:
— Знал бы, что притворяешься — у Золы бы посох попросил. Им — сподручнее.
Шевельнувшись, Дерн ощутил, как снизу жалобно хрустнуло. Нахмурившись, рывком сел, сбросив с плеч лямки, стянул котомку, бережно открыл, некоторое время смотрел внутрь, после чего закрыл, вздохнул тяжко.
— Радуйся, что живы остались, — произнес Зола, появившись из-за деревьев.
Шестерня кивнул, сказал одобрительно:
— Оно верно. Хоть и без зелий, а с целыми руками да ногами все веселее.
Казалось, всегдашнее спокойствие не изменило болотнику, но друзья заметили, как болезненно исказилось его лицо, когда бесполезная более котомка полетела в сторону. Пряча за маской сдержанности горечь утраты, знахарь без лекарств — ненужная обуза, Дерн поинтересовался:
— Что с Маховиком?
— Ушел, — скрипуче ответил Зола.
— И увел за собой врагов, — добавила Себия. — Будем надеяться, он уцелеет.
— Не сомневайся, — отозвался Шестерня, с подъемом, — уж кто-кто, а Маховик вывернется.
Уши Мычки дрогнули, он повернул голову, внимая чему-то неслышимому. Лицо вершинника затвердело, а брови сдвинулись к переносице, когда он произнес:
— Враги неподалеку.
— Подземники, сколько? — воскликнул Шестерня, вскакивая на ноги.
Мычка ответил замедленно:
— Кто — не знаю, сколько — тем более. Я слышу рев, но это не обычные лесные звери.
Себия встала рядом, поинтересовалась напряженно:
— Ящеры?
Вершинник сказал с затруднением:
— Возможно. Но звук отличается. Это не те, которых мы преследовали.
— Хочешь сказать, здесь живут еще какие-то бестии? — Зола выглядел озадаченно.
Дерн произнес негромко:
— Возможно, это тот самый сюрприз, о котором говорила Себия. — Мельком оглядев друзей, добавил: — Если все живы, здоровы, предлагаю выдвинуться, пока нас не опередили.
Спорить никто не стал. Оказаться в окружении врагов, что смогут, оставаясь невидимыми, бить из-за деревьев, было наихудшим развитием событий. Проверив, не осталось ли чего на земле, от ударов о ветви во время падения могло сорваться с креплений и незамеченным отлететь много чего, включая оружие, наемники двинулись в путь.
По обыкновению, первым пошел Мычка. Повадки охотника служили верно, и вершинник интуитивно находил кратчайшую дорогу, перепрыгивая скрытые ямы, обходя трухлявые, хотя и крепкие на вид, деревья, что, неловко задетые, могли легко рухнуть, причинив тяжелые ранения. Мычка шел, отыскивая ходы сквозь такой чудовищный бурелом, при взгляде, на который остальных бросало в оторопь — настолько непроходимой выглядела стена ощетинившихся сухих ветвей и острых сучьев.