Осторожно ступая, и внимательно поглядывая под ноги, чтобы случайно не хрустнуть сухой веточкой, наемники достигли поляны, оставаясь незаметными, осмотрелись. Все оказалось, как и рассказывал Мычка: в нескольких шагах небольшой костер, вокруг расположились подземники, фигуры воинов неподвижны, лишь время от времени то один, то другой коротким движением подбрасывает в угасающее пламя веточку, и тут же замирает. С противоположной стороны поляны доносится клекот и приглушенный рык, там, скрытые в тенях огромных деревьев, расположились ящеры: с треском смыкаются усаженные зубами-саблями пасти, шуршат перепончатые крылья, то одна, то другая бестия начинает сладострастно чесаться, и тогда, воздух наполняется непрерывным хрустом, словно кто-то разрывает на куски огромные кожаные полотна.
Наемники приготовились к нападению: сердца застучали сильнее, разгоняя кровь по жилам, мышцы напружинились, пальцы крепче сжали рукояти оружия, обнаженного загодя, чтобы не выдать себя шелестом выходящей из ножен стали. Мгновение, и пять теней выметнулись из леса. Воздух застонал, разрубаемый безжалостной сталью, плеснуло красным.
Сидящий ближе всех подземник умер, даже не успев понять, что происходит, Себия вогнала несчастному в горло кинжал по самую рукоять. Второй прожил чуть дольше, Дерн с Шестерней, действуя синхронно, словно детали чудовищного механизма, буквально вбили воина в землю. Третий успел обнажить оружие, и даже некоторое время отбивался, но Мычка взвихрился, ненадолго превратившись в многорукого демона, клинки засверкали, выискивая уязвимые места, и противник упал, захлебываясь кровью. Последнему, что, видя гибель товарищей, метнулся в сторону ящеров, намереваясь сбежать, Зола метнул в затылок огнешар. Голова воина вспыхнула, как факел, он слепо заметался, жутко крича и распространяя удушающий запах гари, пока Шестерня, нахмурившись, не метнул в его сторону оружие. Секира с хряском вошла в спину, прервав мучения несчастного.
Рывком, выдернув секиру, пещерник осуждающе покосился в сторону мага, буркнул:
— Ох уж мне, эти огнешары. Сколько вижу, никак привыкнуть не могу. Неправильное это оружие.
— Зато, эффективное, — отвлеченно произнесла подземница, с интересом приглядываясь к ящерам.
Возбужденные происходящим, твари топтались неподалеку, поводя покрасневшими от ярости глазами, и угрожающе щерили зубы.
Потроша, более ненужные подземникам мешки, Шестерня произнес, опасливо косясь в сторону ящеров:
— Надеюсь, этим зверушкам не придет в головы напасть.
— Давно пришло, — бросил Мычка, внимательно вглядываясь в следы на земле. — Да только, вряд ли получится.
— Это почему? — уже спокойнее поинтересовался пещерник, распихивая во вкладки на поясе, желтые кругляши монет.
По-прежнему, не отрываясь от дела, вершинник ответил:
— Потому, что привязаны.
— А ты откуда знаешь? — Шестерня недоверчиво взглянул на Мычку, что увлеченный занятием, уткнулся в землю, едва не носом. — Сам, что ли, вязал?
Не теряя терпения, вершинник ответил:
— Я - нет, вязали хозяева. — Помолчав, добавил чуть слышно: — Но, боюсь, что отвязывать придется нам…
Тем временем, Себия осторожно обошла ящеров, исчезла за деревьями, чуть погодя, возникла, но уже с противоположной стороны полянки, сказала, указывая на убитых:
— Как я и предполагала, они были единственными.
— А остальные? — Дерн повернулся к подземнице, оторвавшись от созерцания ящеров. Возможно, кому-то ящеры показались бы уродливыми, но болотник с трудом отвел взгляд, зрелище величественных чудовищ наполняло сердце Дерна восторгом.
— Они ушли, — бросил вершинник. — Вернее, уехали.
Ощутив в словах Мычки недосказанность, товарищи взглянули вопросительно.
— Как уехали? — не понял Зола. — На чем?
— На ящерах.
— Ты хотел сказать, улетели? — поправил Дерн. — То-то я вижу — мало их совсем, — он махнул рукой в сторону продолжающих шипеть тварей.
— Нет, именно уехали, — повторил Мычка с нажимом. — Что же касается летунов… — он ткнул рукой куда-то, вверх, — они там.
Наемники запрокинули головы. Высоко на деревьях распростерлись крылатые тела: крылья изломанны, головы бессильно свешиваются на неестественно вывернутых шеях, из глубоких ран сочится кровь, стекает струйками, пятная черным ветви и хвою.
Шестерня сглотнул, пробормотал чуть слышно:
— Видать, не сладкая была посадка.
Дерн покачал головой, сказал со скрытой грустью:
— Удивительно, как уцелели эти. Тут ведь и места нет, как только развернулись!?