Раз — в несколько дней, совершались плановые рейды в город. Наемники, в составе небольшой группы согильдийцев, патрулировали улицы наряду с городской гвардией. Особых сложностей работа не вызывала, едва завидев патруль, люди хмурились, отводили глаза и опускали головы. Сперва, такая реакция удивляла, но вскоре, стала привычной, и основное время наемники тратили на знакомство с городом, в тайне подозревая, что Шейла устроила рейды больше в ознакомительных целях, чем исходя из реальной необходимости.
Очередной ознакомительный рейд подошел к концу. Вдоволь насмотревшись на товарные лавки, во множестве расположенные вдоль улиц, и налюбовавшись городской архитектурой, наемники уже собирались возвращаться, когда неподалеку послышался нарастающий гул голосов, а вслед за этим раздался пронзительный женский крик.
— Помогите! Сделайте же что-нибудь!
Мычка взглянул на товарищей, сказал с подъемом:
— Наконец-то! Хоть какая-то польза от наших прогулок. Я уж думал, здесь вообще ничего не происходит.
Один из сопровождающих, назначенных Шейлой для совместных рейдов, поморщился, сказал недовольно:
— Вообще-то, это дело городских патрульных, но, коль уж оказались рядом — пойдем, поглядим.
В этом месте улица круто изгибалась, скрывая происходящее за группой аляпистых палаток лавочников. Наемники ускорили шаг. За поворотом столпился народ, образовав своими телами живой затор. В центре затора образовалось пустое пространство, где с непрерывными причитаниями металась молодая женщина. Неспешно продавливая толпу, наемники упрямо двигались к цели, пока не оказались в первых рядах. Лишь отсюда стало заметно, что один из ведущих в канализацию уличных люков, сделанных из толстенных металлических прутьев, провалился, открыв взорам зловещее жерло колодца. Женщина, то и дело, подходила вплотную, прижав руки к лицу, мгновение вглядывалась во тьму, после чего, вновь начинала метаться, голося более прежнего.
— Что происходит? — обратился Дерн к стоящему рядом мелкому мужичонке.
Тот ответил насмешливо, не поворачивая головы:
— Сам не видишь? Наш благочестивый властитель так печется о благе людей, что подзабыл о необходимости ремонта. Город ветшает, сейчас вон люк провалился, а завтра, глядишь, на голову какое здание рухнет.
— А баба что? — поинтересовался Шестерня, встав рядом.
— Известно что, дуреха. Пока по сторонам глазела на платки да на украшения, ребенок в подземелье и ухнул. — Мужичонка махнул рукой, добавил с досадой: — Да, кому какое дело? Стражей все одно не дождешься, зато, когда не надо — тут как тут.
— А сами чего стоите? Почему не поможете? — Мычка с интересом взглянул на мужичка.
Тот усмехнулся, сказал едко:
— Не велика потеря: горожанином больше, горожанином меньше, вот если бы, кто из знати упал. Да и кто в здравом рассудке туда сунется? Это раньше, в канализации только крысы да собаки одичалые жили, а теперь поразвелось — не весть — что. Не иначе, к войне… — он повернул голову, только сейчас рассмотрев, с кем именно разговаривал, охнул, его лицо покрылось мертвенной бледностью.
Шестерня хмыкнул, хлопнув мужичка по плечу так, что тот присел, произнес с азартом:
— Вот мы сейчас и посмотрим, что там такого водится, но если соврал, — он повернулся, взглянул грозно, но мужичок уже улепетывал во все лопатки, прорываясь через толпу с такой быстротой, словно за ним гнались подземные демоны.
Заметив представителей власти, люди стали поспешно расходиться, и вскоре, поблизости не осталось никого, кроме несчастной женщины, что продолжала причитать, и, казалось, от горя совсем потеряла рассудок.
Один из сопровождающих воинов принюхался к доносящемуся из жерла колодца смраду, поинтересовался брезгливо:
— Вы уверены, что этого действительно хотите? Ребенка, конечно, жаль, но это и впрямь, не наша работа. — Добавил тоном ниже: — К тому же, этот человек, что вел здесь возмутительные речи о нашем правителе, не так уж неправ.