– Голова же работает, и что-то мне подсказывает, нужно предусмотреть один момент.
– Говори, если есть, что сказать.
– Скажем, до генштаба противника пойдут слухи о несгибаемом часовом. Прибудут генералы, чтобы лично убедиться в несгибаемости. И, скорей всего, под предлогом вручить награду, захотят повидаться, для, так сказать, личной беседы. Кому-то придётся взять на себя ответственный период. Скажу сразу, не сто лет, не год, а одни сутки.
– Я готов, лично!
Ну, кто бы сомневался? Только тому, кто ночевал в окопе, знает жизнь не по картинкам, кому ещё можно доверить миссию по окончательному разгрому противника, на моральном фронте? Они после дружно явятся с белыми флагами и сложат оружие. И будет солнышком сиять на груди героя такая замечательная железка, полученная из рук генерала, ещё не сложившего полномочия. Он просто поспешил, знал, что армия теоретически разбита, надо успеть, пока личный состав не узнал о полном поражении. Пока верят в значимость железок на груди, их количестве; штабные начнут себя награждать уже после победы. Это и их победа тоже: ведь самим не пришлось идти в окопы, сами уцелели – так почему ни наградить таких умных и решительных руководителей? Мы же их перестанем замечать, если на груди ничего не блестит.
С лейтенантом обо всё договорились. План таков: в три часа пополуночи, когда глаз наблюдателя моргнёт, мы должны использовать момент и вынести из окопа подготовленного бойца. Оружие, автомат, и чтобы сапоги начищены, – это, считай, уже военный обряд и смекалка: мы, блять, не должны удариться лицом в липкую лужу, каких в колее жизни с переизбытком. Иногда из гроба подниматься легче… Что? Почему, нет? Через полтора года – встал, и пошёл, только бы не угодил в морг перед погребением. Система отлажена до такого состояния, что в каждой квартире есть окно для внедрения моли: по вечерам, когда летит на свет, ты её караулишь у одного окна, а она в другое; график очерёдности никто не отменял. А вы думаете, откуда моль.
Грузовик уходил с позиций под покровом ночи, Аверьянов поторапливал.
Итая прижимала к себе мужа, едва сдерживала слёзы. Отбила у системы одного, вот что делать со вторым – никак не могла решить.
– Останешься у нас ночевать, Евгений?
– Рисковать не охота.
– Чем именно?
– Чтобы не застрять здесь навсегда: карета в полночь превратится в тыкву, и по туфельке начнут разыскивать меня.
– Не понимаю, о чём ты, но если чувствуешь угрозу, то конечно, мы не будем возражать.
– Сама слышишь смысл сказанного? «Воз рожать».
Она отмахнулась:
– Когда к нам в следующий раз ждать, Евгений?
Аверьянов помешкал, окрестности обозрел. И увидел то, что обычному смертному не по плечу. И увидел мир, разделенный незримой стеною. А на той стороне, уже и не надеясь помириться меж собой, маги и жрецы собрались посмотреть, что там за чудик объявился. Десятилетиями выстраивали стены и заборы, а он их сносит, отыскивает разные способы, как забавляется; уже коллективно возведённую стену, после трёх часов упрочнения, он разбил хлопком в ладоши. И ладно бы, пострел, школьник! Не всем память отшибает перед рождением, кто-то проскакивает. А это серьёзный прокол у служб: как это упустили вы, имея под руками технологии тотальной слежки? Ну, что можно сказать? Раз привыкли дурака валять, теперь сами расхлёбывайте. Белая раса ещё подбросит дровишек, и будете маяться в печи, в содеянном сознаваясь.
Водитель грузовика высадил у калитки, получил напоследок инструкцию:
– Городок отдыхает, так постарайся не будить лихо.
Аверьянов похлопал Миршатку по спине – мол, принимал участие в твоём освобождении, я ничего не прошу, просто помоги вернуться.
– Есть у вас местечко, недалеко от центра. И есть товарищ, которого арестовали. Его вытащить надо, иначе навсегда здесь застрянет.
Итая мигом сориентировалась:
– Твой компаньон?
– Можно сказать, и так. Пока карета…
– Не превратилась в тыкву, я запомнила. Это такой набор слов для возвращения? – Хозяйка заскочила в дом, вынесла проданный товар, вручила гостю.
– Надеюсь, они помогут. Где у вас содержат арестованных?
Она возглавила шествие, флагов с собой не догадались взять, да и особой нужды не наблюдалось. Буквально через сто шагов оказались у здания управления. Аверьянов обратил внимание на такую особенность:
– А что это мы так быстро?
– Ночные скорости установили предки. Для тебя, видишь, это в диковинку, а мы привыкли, ибо с этими понятиями подружились с детства… Вижу, задумался. – Итая подхватила гостя под руку и повела в новые ворота управления. – Всё, что в детстве нас окружает, принимается за чистую монету, других условий мы не признаём, пока не убедимся сами, что где-то существуют другие правила. Смотри, как у нас и у вас: что-то есть такое же, но есть и отличия. – Она дёрнулся за ручку калитки, ведущей в подвал управления. Спустились по ступенькам, вошли в следующую дверь.