– Он – мой брат, если что. Поэтому подумай хорошенько, прежде чем болтать всякое про Мэта.
– Он пытался засунуть палец мне в рот!
– Палец – не член! Ты уже знаешь разницу? Старшие ребята в школе объяснили?
Под прямым взглядом Вика Арвид смутился окончательно, опустил голову ещё ниже, смотрел, как его конвоир снимает наручник со своей руки.
Если уронить его, если просто толкнуть со всей силы плечом, а потом сразу броситься в сторону. Может получиться, наверное. Попробовать! Нужно попробовать!
Он лишь качнулся вперёд, ещё набираясь решимости на один сильный толчок, а Вик этот, будто мысли его угадал, отшатнулся, отступая на шаг, спросил резко:
– Ты чего это, приятель? Шутить после будешь! Когда домой вернёшься, к папочке, понял?!
Схватил за плечо, выворачивая руку с болью в локте. Громко щёлкнул, застёгивая наручник, а потом, повернув к себе лицом снова, приподнял край куртки и показал рукоять пистолета, спрятанного до половины за пояс брюк.
– Видел, дурила? Ты бы дёрнулся – и я бы выстрелил! Понятно?
Пистолет – это опасно. И угроза эта не пустая. Оружие доказывает серьёзность их намерений. Но, с другой стороны, пока нет денег, нет оговоренных с отцом условий выкупа, и даже фоток – и тех нет, никто из них стрелять не будет. Какой толк с мёртвого заложника? Это и дураку понятно. Но убить они могут и после.
Чего стоит этому вот Вику всадить в голову единственную пулю, а потом бросить тело в этом домишке? Он – солдат. Что для него человеческая жизнь? Одной больше, одной меньше. На совести не скажется.
Арвид думал, безучастный к тому, как его конвоир снова заправляет на нём рубашку, застёгивает «молнию», пуговицу и ремень на форменных, уже порядком измятых брюках.
Кто из них следующим поведёт его в туалет? Чья очередь выпадет? Этого сумасшедшего Мэта? И у него, наверное, тоже с собой будет пушка? Сунет в морду и прикажет спускать штаны! И что тогда делать прикажете?
Нет! Арвид зябко плечами передёрнул. А Вик в ответ на это движение повёл бровями, но вслух не спросил, не успел: Арвид опередил его своим встречным вопросом:
– Если вы братья, почему не похожи тогда?
– Мы сводные братья. И он младше меня на четыре года.
– Он сумасшедший. Он пялится на меня всё время. Он...
– Он всего полгода, как из тюрьмы.
– Он сказал... у него ещё наколка эта... на руке... цифры какие-то... – Арвид никогда до этого не знал, что прошедших через пенитенциарные лагеря и тюрьмы клеймят какими-то специальными числовыми кодами. Это дикостью казалось средневековой, как скот метить на фермах перед выпасом. Но это же ведь люди – не скотина! Такие же люди!
– Ну, вот, чему ты удивляешься тогда? – Мягкий, чуть укоризненный голос Вика заполнил возникшую паузу. – Это всё тюремные заморочки... Мэт видит тебя «теми» глазами... И таких, как ты, он не видел ни разу... Он сравнивает тебя с собой, ты сам не понял разве? Просто не обращай внимания. А этот палец... Он проверяет тебя. Просто проверяет.
– Проверяет?! – с сиплым кашлем выдохнул Арвид, ничего не понимая, но холодея всем телом.
– Да. Проверяет, способен ли ты на отсос. Все реагируют на это дело по-разному. А вдруг, тебе понравится? – Вик пожал плечами и снова улыбнулся своей кривой неправильной улыбкой. – Среди богатых много придурков со странностями. А ты, к тому же, из школы, где одни только мальчики.
– Ну и что? – прошептал Арвид. – Это частная школа...
– Да хрен с ней, со школой с этой! – Отмахнулся Вик небрежным движением, но за этой небрежностью легко угадывалось вскипающее раздражение. – Там, где собраны одни ребята, такое бытует, правда? Твоя школа, тюрьма, армия... Взять в рот по-дружески – это не преступление, ведь так?
– Ты тоже брал, пока был в армии? – выдохнул онемело Арвид голосом, лишившимся звука, – и неожиданная хлёсткая пощёчина с правой руки уронила его на колени.
Какое-то время он лишь моргал растерянно, чувствуя звон в ушах и ничего перед собой не видя. Смотрел вниз, на землю, но видел лишь темноту перед собой.
– Пошли! Хватит! – Вик сам схватил его под локоть, рывком поставил на ноги и толкнул впереди себя.