Вот и поговорили. Вот и познакомились поближе.
Арвид усмехнулся, чувствуя, как опухает левая сторона лица, а во рту ощущается привкус крови. Даже на подбородок потекла маленькая струйка из разбитых губ.
Вот так и спросил. Вот так и нарвался на ответ.
Хорошо получается, значит. Когда суют в рот кому-то другому – это не то же самое, что тебе. Он бы так братца своего воспитывал лучше, быстро бы отучил от всей этой извращённой дурости. Чтоб руки не распускал и не пялился, как больной придурок.
Назад они возвращались молча, и Арвид уже не смотрел по сторонам, шёл, послушно переставляя ноги, не замечал даже, как сильно от холодной росы намокли штанины брюк и ступни в изящных туфлях из натуральной оленьей кожи ручной работы.
Одни эти туфли, пожалуй, стоили как всё то ветеранское пособие этого долбанного Вика после его ранения, что он получает в течение полугода. Нищета и убожество – вот, что всю жизнь окружает таких людей. Что они видят? Что они видели? И эти деньги за выкуп их тоже не спасут и ничего в их жизнях не изменят. Их всё равно найдут и посадят, снова посадят, и тогда они все трое уже будут отсасывать тюремным «быкам». И поделом!
ГЛАВА 4.2 Сегодня пятница, пятница, пятница…
А потом вся эта дружная компания похитителей завтракала. Они шумно шутили друг над другом, громко смеялись и делились идеями на предстоящие выходные.
Майки в этом плане повезло больше других: у него намечалась свиданка. Он говорил только об этом и только об этом мог думать. Его Кимберли не шла из его головы.
Арвид со своего стула, отставленного далеко от общего стола, со стороны наблюдал за всеми тремя. Недавняя злость сменилась угрюмым вниманием и интересом. Он изучал этих парней, понимая, что дальнейшая его судьба зависит полностью от этой троицы. И ещё мысль о побеге засела в голове занозой и не отпускала так же сильно, как и одержимость Майка его девчонкой.
Возможно, если быть послушным и тихим, ни с кем из них не спорить и делать, что скажут, это усыпит их бдительность. Один уйдёт на встречу с девушкой, Вик собирался звонить ещё одному из их компании в городе, а Мэт... С ним-то, как раз, оставаться один на один хотелось меньше всего. На что он будет способен, когда останется один? Когда рядом не будет брата с его рассудительностью и спокойствием?
Хотя он-то, этот самый брат, и залепил по лицу в ответ на вполне предсказуемый и невинный вопрос. Значит, не такой и невинный.
А после долгого завтрака ребятки устроили фотосессию своему подопечному. Споря и ругаясь, долго выбирали место и освещение. Сойдясь на общем мнении, заднюю стенку бревенчатого домика занавесили и скрыли растянутым пледом, усадили на стуле Арвида, снова примотав его верёвкой через плечи, грудь и лодыжки.
– Хороша модель! – рассмеялся Мэт, лохматя волосы на голове мальчика. – Давай, парень, побольше трагизма во взгляде! Так ты пишешь в своих тетрадочках? «Герой с трагизмом во взгляде на мир!» Я читал, я знаю теперь. Только вот ни хрена не понимаю! И чем вас, таких умников, делают?
– Тем же инструментом, что и тебя, поверь! Дело совершенно не в этом! И вообще, хватит, Мэт, приткнись уже! – остановил Вик тарахтёж брата своим негромким, но сильным голосом. – Давай ближе к делу.
Сам он с телефоном в руках расхаживал вокруг стула и Арвида, говорил, глаз не поднимая от экрана:
– Нам надо, чтоб папаша поверил, что всё серьёзно. А у нас, и правда, всё серьёзно. Так ведь?
При этих словах он прямо в глаза Арвида посмотрел, холодно так глянул и внимательно долгим испытывающим взглядом, будто уже догадывался о мыслях насчёт побега. Мог ли он, с его-то военным прошлым? Наверно, мог. Не зря же говорят, чувство интуиции у военных обострено до предела. И кто его знает, что ещё он может, этот Вик?
– Пусть он смотрит не в камеру, а немного в сторону, – предложил Майк, заглядывая через плечо Вика в его телефон. – Естественнее будет... Так же обычно говорят, да? И пусть сделает вид, что плачет. Хочу, чтоб он плакал... Так папаша, точно, сломается...
– Мой папаша не сломается! – заявил вдруг Арвид громко и чётко. – Если вы на это надеялись, то вы изначально выбрали не того. Он не единственный миллионер в городе, и уж он-то...
– Заткнись, ты! – Мэт замахнулся на него ладонью, ударить хотел, но, только сейчас заметив размазанную запёкшуюся кровь на подбородке и на губах мальчика, спросил, поворачиваясь к Вику: – Это ты ему отвесил? Что он натворил?