И Виктор первым сдался, уронил голову, как перед казнью, попросил шёпотом:
– Мелкого моего не трогай только... Он ни в чём не виноват... Он меня слушался...
Онемев от ужаса перед всем происходящим, Арвид со стороны смотрел на это всё. Он продолжал закрывать отца грудью, спиной чувствуя его самого, и понимал: после настанет очередь их двоих. И спрашивать «за что?» и «почему?» уже поздно. И Алекс Грамцци – тот самый Алекс, который бессчётное число раз сопровождал его в поездках из школы и в школу – это и есть тот самый безжалостный Эл. Тот, кто способен выстрелить в одного из своих, тот ни перед чем не остановится. И дело тут явно не в деньгах. Тут что-то другое.
– Давай, майор, мне всё равно, кто будет из вас первым: ты или твой мальчишка. – А Алекс мгновенно про Вика забыл, будто разговор с приятелем своим армейским уже закончил или передумал стрелять в него, видя его раскаяние. Повернулся к ним двоим, повёл пистолетом, точно отгоняя Арвида.
– Не надо, Алекс... – снова попросил тот. – Ведь ты же не такой...
– Не такой? – тихо переспросил с ухмылкой Алекс. – А ты знаешь, какой я? Что ты вообще обо мне знаешь? Ты и папаша твой... Вы все!!!
Арвид моргнул растерянно в ответ на этот выкрик. В нём было столько злости, упрёка почти детского и непомерной усталости. Такой, когда ни говорить, ни объяснять что-то хоть кому рядом с собой совершенно не хочется.
– Ты мстишь за что-то, я понял... – начал-заторопился Арвид, стараясь не замечать пистолет, направленный себе в живот. – Не знаю: за что, да и никто не знает, наверное. Никто, кроме тебя. Но даже если и так...
– Отойди! – тихо и одновременно угрожающе перебил его Алекс. – Хочешь жить – пусти меня!
– Нет! – Арвид ещё сильнее назад подался, не глядя, попытался руку отца нащупать, но коснулся пальцами «Гюрлинга» и дёрнулся, точно ожёгся, холодея всем сердцем от понимания: отец всё это время продолжает целиться в Алекса, только никак не может дождаться удобного момента для выстрела. Понял всё это и ещё раз повторил: – Нет... – Но не так громко уже, не так требовательно.
Не надо больше стрелять ни в кого! Хватит! Всё ведь кончилось уже... Какие бы там старые обиды ни были, ни одна из них смерти и крови не стоит. И так уже дров наломали. Отец ранен, Вик ранен, с Мэтом там неизвестно что, и Алекс продолжает угрожать и целиться... Хватит уже! Бога ради, хватит!
Все эти мысли в голове в одну секунду пронеслись – и Арвид к отцу голову повернул, поверх плеча себе за спину глянул. С него начать хотел. Ему объяснить и его просить остановиться. Просить прекратить всё это безумие и вызывать медиков на помощь.
Поворачивался уже и сам к нему, когда краем глаза заметил у Вика в руке тот самый нож-перочинник, узкое и коротенькое лезвие, никелем блеснувшее в глаза, – и осознание того, что та покорность Виктора напускной была, дало тут же понять: не будет никакого примирения! Никто из них троих не остановится! Ни Вик, ни Алекс, ни отец! Они все сейчас поубивать друг друга готовы. Вопрос лишь в том, кто первым начнёт.
И отец, как в ответ на этот вопрос, выстрелил у Арвида из-под руки, но Алекс в эту секунду над Виктором склонился, отбирая нож, и выпущенная пуля прошла над их головами, попала во входную дверь напротив, оставив в месте попадания сквозную дырку и глубокую вмятину свежего откола.
Грохот от выстрела в стенах замкнутой комнаты так сильно ударил по ушам, что Арвид вскрикнул, отшатываясь, схватился за голову, отступил немного в сторону, не замечая, что тем самым мешает отцу выстрелить ещё раз. И тот поймал его за плечо липкой от крови ладонью, толкнул от себя, одновременно прицеливаясь в Алекса.
– Хватит!!! Боже, хватит вам!!! Всем – хватит! – закричал Арвид, видя перед собой в эту секунду лишь Алекса Грамцци, его лицо и его серые неподвижные глаза, и ещё его немного кривую улыбку удивления в ответ на такую отчаянную смелость.
Сколько-то секунд они ещё в оглушающей тишине глядели друг на друга, но тут Энквис с долгим выдохом, больше похожим на стон, медленно съехал вниз по стене – и Арвид повернулся к нему, упал рядом на колени.
– Отец... – За руку его поймал, обеими ладонями обхватывая ледяные пальцы, продолжающие сжимать рукоять «Гюрлинга». – Отец...
Но Энквис, тяжело и часто дыша, смотрел не на сына, а на Алекса, медленно приблизившегося к ним обоим.