– Пойдёмте ко мне. Я расскажу всё, что мы к этому часу узнали.
На последнем слове он сделал особый такой акцент, что Ставтирис не удержался, громко хмыкнул в ответ. Но промолчал, пропуская вперёд баронессу, а за ней и помощника, сам пошёл за всеми последним.
Один из пяти стульев в просторном кабинете детектива Кросстина заняла лишь Магда, Ставтирис и Виттич остались стоять за её спиной безмолвной стражей, и все трое они ждали хоть каких-то объяснений.
Но Кросстин не спешил, сидя за рабочим столом, он пересматривал принесённые с собой документы, а потом всё же уточнил, поднимая тёмные глаза на Ставтириса:
– Ваш сын был похищен в четверг в четыре часа пополудни. Время известно едва ли не до минуты. К нам вы обратились в субботу после 15 часов. А похитители так и не вышли с вами на связь? Не звонили, не писали, не предъявляли никаких требований... Это странно немного. А сами вы как считаете, какими могут быть условия выкупа? И если та молодёжь всего лишь исполнители, кто может стоять за этим похищением?
– Вы меня спрашиваете? – Ставтирис вперёд шагнул к столу, но Магда поймала его за руку, удерживая на месте, крепко пальцы сплела меж собою, одним этим движением вынуждая взять под контроль всю ярость, всю злость и всё раздражение, что переполняли сердце нестерпимым жаром.
– Лично вам в последнее время никаких угроз не приходило? После тех антикоррупционных инициатив в Комитете, никто не пытался таким образом заставить вас молчать? Возможно, ваш мальчик – это лишь повод повлиять на вас. Намекнуть, так сказать... У вас есть враги? В бизнесе или в городском Управлении кто-то, кто способен на месть?
– Нет! – чуть не рявкнул во весь голос Ставтирис, но, чувствуя, как крепко Магда сжала пальцы, сбавил тон голоса в половину. И всё равно детектив Кросстин поморщился, нахмуривая брови так, будто мучился в эту минуту от головной боли.
– Хорошо. Возможно, вы не знаете пока всего, но позднее...
– А вы знаете? – резко перебил следователя Ставтирис. – Что сами-то вы знаете, кроме того, что мы рассказали вам? Агентство по прокату, шофёр-свидетель, «Палетта» эта кофейная и домик в лесу... Вы были в нём? Что вы сделали сами?
– Наша команда экспертов и криминалисты работали в этом домике всю ночь. Полученные улики были доставлены в круглосуточную лабораторию. И да, теперь мы можем точно сказать: ваш мальчик действительно находился в том охотничьем домике. Мало того, его удерживали силой, и, скорее всего, подвергали физическому насилию.
Ровный, очень спокойный голос детектива мягкой патокой вливался в уши, он способен был усмирить любого. Что это: опыт работы с нервными родственниками жертв похищения, или их учат этому в Академии? Этому вот умению гасить любую вспышку гнева, ярости, возмущения и недовольства?
И пока Ставтирис немо смотрел с высоты своего роста на сидящего за столом детектива, Виттич спросил сам вежливым и таким же спокойным голосом:
– Какие улики вы нашли? Есть хоть что-то конкретное? Это поможет в дальнейшем расследовании?
– Однозначно! – Детектив с улыбкой превосходства перевёл взгляд на Зорана Виттича, повторил медленно, по слогам: – Од-но-знач-но. Несмотря на тщательную уборку и попытку похитителей уничтожить следы своего пребывания в домике, нам удалось обнаружить кое-какие следы... Волокна верёвки на ножках и спинке стула, замытые следы крови на полу и в щелях между половицами. Образцы были взяты для дальнейшего исследования, и... – детектив Кросстин сделал паузу, переглатывая пересохшим горлом, пользуясь возникшей заминкой, опустил глаза в принесённые с собой документы, будто искал в них что-то важное.
– И? – Ставтирис повторил за детективом настойчиво с угрозой, снова чувствуя, как пальцы его руки стискивает Магда с безмолвной просьбой вести себя более сдержанно. – Эта кровь принадлежит Арвиду? – спросил он уже более ровным голосом.
– Да. Мы сличили её с вашими пробами с помощью экспресс-теста. Совпадение ДНК-маркеров указывает на близкое родство носителя крови... Если бы у нас были анализы самого Арвида Ставтириса, мы бы утверждали с большей уверенностью. Но даже так... даже теперь... – детектив не договорил, пожал плечами, продолжая глядеть лишь на отца пропавшего мальчика, с трудом выдерживая его яростный взгляд и видя, как эта внутренняя ярость сменяется отчаянием и болью.