А может, там страшная грымза, какую стыдно показать простому народу?
Нет, это вряд ли, если посмотреть на её сынка. Вон, какой он хорошенький, с такой беленькой гладкой мордочкой и чётко оформленной, красивой прямо таки линией губ, сейчас, правда, насупленно и сердито поджатых.
Самому Мэту изначально не повезло с родоками. Родного отца он не видел и не знал с рождения. Отчим тоже загиб где-то с концами после последней стычки на границе. Но от него хоть Виктор остался. Старший сводный брат. Он успел и сам повоевать немного, потом служил на южной границе года два, застал блокаду и государственный переворот, после которого в их страну потоком хлынуло много вот таких вот, как этот мальчишка, светловолосых и сероглазых чужаков с юга.
Виктор во всём был молодец. Он нашёл своего младшего брата в тюрьме, смог через знакомого адвоката добиться повторного слушанья дела, и Мэт вышел на свободу гораздо быстрее, чем рассчитывал даже при всём своём примерном поведении. Полтора года – это не пять, как было в приговоре за угон какой-то паршивой тачки. Но и этих полутора лет ему хватило с головой, чтоб наглядеться на всякое. Уродов за решёткой хватает. И среди заключённых, и среди охраны.
Что было бы с этим вот сладеньким кусочком, окажись он сейчас в тюрьме? В общей тюрьме, какой и была «Эйприл»? Без камер и замков, отделяющих осуждённых хотя бы на ночь друг от друга...
Да его бы затрахали до смерти в первую же ночь! Да! Он и трёх дней бы там не продержался, не то, что полтора года. А таких чистеньких и беленьких там никто до этого не видел сроду. И Мэт тоже не видел. Поэтому сейчас снова и снова разглядывал в упор парнишку жадными глазами, верхом сидя на втором свободном стуле. Смотрел, сложив руки перед собой на спинке стула и упираясь в них подбородком.
Красивый сучонок. Ничего не скажешь. В этом своём пиджачке и в строгих брюках. Не джинсы даже, а настоящий костюм, какие молодожёны лишь берут перед свадьбой, да и то на прокат. И рубашечка на нём белая-белая, а к ней ещё и галстук с серебряным зажимом в виде стрекозы, вместо глаз у которой какие-то дорогие блестящие камешки.
Да, папаша-миллионер, этот долбанный Ставтирис, любит своего сыночка, если легко отстёгивает на такой прикид для простого школьника. Он и на выкуп денежки найдёт. Такие всегда находят. Тарахтят в новостях по «телеку», плачутся в микрофон, как сильно им бьёт по карману последний кризис, но для своих любимых деток всегда деньги находят, чёрт их подери! Их самих и их беленьких сытых детишек!
Жалко, что пацан этот не девка. Почему у Ставтириса оказался сын, а не дочка? Он бы вдул ей уже пополной. Чтоб знала. И папаша тоже знал. Чтоб все эти богатенькие знали, что значит нормальный парень из рабочей семьи.
А этот, скорее всего, поднимет крик и расплачется. Разбудит всех своими воплями... И Вик снова будет ругаться, как всегда. С девкой можно по-тихому, можно договориться или припугнуть. Но этот сопляк? По-любому, у него и опыта никакого нет. Одна морока будет с ним – и ничего больше.
А если нет? Чем-то ж они занимаются там ночами, в этой своей закрытой пацанячьей школе. Не в дудки же в эти свои только дуть...
Мэт рывком на ноги поднялся, бесшумно отставляя стул со своего пути.
Нужно, пожалуй, добавить дров в камин. Можно согреть воды и сделать кофе. Где-то он видел старый латунный чайник на какой-то из полок.
Мальчишка вскинулся всем телом в ответ на движение. Живой ужас в его распахнутых глазах показался Мэту настолько забавным, что он улыбнулся невольно. Его никто и никогда ещё так не боялся, а в тюрьме он сам боялся других. Боялся до такой степени, что в первый месяц после освобождения спать мог лишь на таблетках. Вот Вик намучился с ним тогда. Даже к врачу записать хотел, к мозгоправу. Но всё обошлось как-то само собой.
Мэт прошёл к камину, будто случайно коленом задев колено мальчишки. Майк спал на полу на старом покрывале, подложив под голову собственную сумку со сменными шмотками. Свет от камина хорошо освещал его лицо, расслабленное и чуть улыбающееся. Конечно, он завтра встретится со своей Кимберли. У них всё серьёзно, как будто. Когда получат деньги, справят свадьбу и уедут в Столицу, подальше отсюда.
Большие деньги – большие возможности. Мэт мысленно согласился с этими известными всем словами. Прошёлся по комнате, отыскал чайник, налил воды из большой бутылки, привезённой с собой, подвесил греться и тогда только снова вернулся к мальчишке.