Голос был противненький, но вполне возможно, говорил правду. Маринка не собиралась воровать эти крышки, нет! Она просто принесет их домой, честно заплатив. И забудет это ужасное утро. Мама на работе, папа в командировке, королевишна болеет. Теперь Маринка за старшую в доме и крышки она принесет домой во что бы то ни стало!
Маринка ухватила маслянистую "колбаску", подошла к столу, вытащила из граненого стакана, где торчали карандаши и стержни для шариковых ручек, толстую четырехцветную ручку и растерянно оглядела стол. Какие-то толстые большие тетради в коричневых картонных обложках, папки для бумаг с белыми тесемками, завязанными бантиками, непонятная железная штуковина с наклонным рычагом-рукояткой, на которую, судя по пружинкам под ней, нужно было давить… интересно, для чего она? Ну, и скучный перекидной календарь без картинок. Стояла еще пыльная фарфоровая штуковина, которая называется ста-ту-эт-ка - красивая румяная девушка надевает коньки-фигурки.
На чем же теперь записку писать? Вырывать странички из тетрадок или листок из календаря нельзя - ругаться будут. Маринка оглянулась… ага! У одной и коробок в углу расслоилась и надорвалась стенка. Можно оторвать кусочек и на нем написать! Она радостно подбежала к коробке, ухватилась за краешек надорванной коробки и с треском оторвала разлохмаченный кусок. Пристроившись на краю стола, она старательно вывела красным стержнем: "Это за крышки", - потом подумала и добавила восклицательный знак. Придавив картонку девушкой-конькобежкой, Маринка достала все свои капиталы и принялась пересчитывать, а то вдруг опять какая-нибудь монетка потерялась? Нехорошо, все должно быть по-честному, как в Стране Пушистиков и как в хороших книжках про детей-пионеров.
Считая монетки, Маринка представляла себя героической разведчицей, обнаружившей Тайный План и теперь намеревающейся передать эти бесценные сведения красным. Ну, прямо, как в кино "Армия Трясогузки"! Поэтому, когда у двери раздались голоса, она оставила монеты и две бумажных денежки на столе, тихо сползла со стула и отступила назад, прячась за стеллажом. Разведчицы должны быть очень осторожны! Они делают свои героические поступки, оставаясь невидимыми для всех. Заведующая посмотрит на деньги и на записку и страшно-страшно удивится, а может и завопит, как белогвардейский офицер в кино! Вот бы еще приписать внизу "Армия Трясогузки снова в бою!" - да к стыду своему можно орфографических ошибок в два счета наделать.
В глубине души Маринка понимала, несмотря на то, что она и оставила деньги, все равно поступок ее выглядит крайне подозрительно и даже некрасиво. Однако сдаваться храбрая красная разведчица не собиралась. Жаль, нельзя было ползти по-пластунски по пыльному бетонному полу, как настоящие герои - все-таки на Маринке надеты красивые шорты и синяя рубашка с нагрудными карманами, у которых есть клапаны на пуговичках, как у пионеров. И в одном кармане - платок, как и полагается взрослой школьнице.
- Я же говорю, завтра с утра! - рявкнул у двери мужской голос. - Все, нет меня! Я уезжаю!
В щелочку между коробками Маринка увидела только руку, щелкнувшую выключателем-рубильником у входа. Затем противно проскрипела дверь… и с грохотом захлопнулась. Лязгнул замок… другой замок… голоса, теперь уже практически неслышные, удалились. Все произошло так быстро, что только тогда настала тишина, до Маринки окончательно дошло - она осталась внутри этой комнаты в темноте. Одна.
Возможно, до утра.
Во-первых, стало страшно. Во-вторых, ужасно стыдно, ведь, если разобраться, выйти из этой таинственной комнаты придется уже в присутствии взрослых. Выскользнуть незамеченной нашей бесстрашной разведчице не удалось. Явка провалена, смелая девушка арестована и осталось только гордо молчать и дожидаться расстрела, чтобы спеть в лицо смерти смелую песню.
Тьфу! Что за дурацкие мысли!
Какой расстрел? "Заигрались вы совсем, вместе с Иркой!!" - иногда ворчала мать и обязательно добавляла, что, мол, витают сестры в облаках, как "тургеневские барышни". Много ума, чтобы додуматься до того, что это за барышни такие, не требовалось, потому что после "барышень" следовала фраза: "Совсем от реальной жизни оторвались!"… и выгоняла принцесс во двор. Впрочем, вечером их обеих приходилось чуть ли не силой загонять обратно - играть во дворе не менее интересно, чем дома. Там тоже было много странствий и приключений, загадок и открытий, опасностей и путешествий - надо только места знать и уметь тайные двери открывать.
Что ж… надо было идти и сдаваться, пока совсем страшно в темноте не стало. Глаза уже привыкли, - теперь хотя бы видно было, куда идти, не натыкаясь на стеллажи. "Буду стучать в дверь, пока не придут и с позором не выведут наружу. За ухо", - уныло подумала Маринка. Вполне могли отобрать крышки, всучить обратно деньги, вызвать милицию и наябедничать в школу. Марина чувствовала, что краснеет в темноте. Вот вляпалась, так вляпалась - говорили девчонки в классе. Еще и родителям сообщат… вот тоска!
Но деваться было некуда. Маринка достала из кармана тонкую нейлоновую сетку-авоську, запихала туда "колбаску" злополучных крышек и направилась к двери, заранее состроив скорбное лицо.
Идти было недалеко. Да только, вот беда, шагала Маринка шагала… а дверь не только не приблизилась, но и дальше стала! Маринка потрогала стеллаж свободной левой рукой, обернулась назад и увидела только смутно белеющие коробки, уходящие во тьму. Фу, быть не может такого!.. Не может, да… но - есть. Вот оно, гляди и дрожи.
Назад идти смысла не было, - что ей там, сидеть за столом и трястись от страха? Уж лучше двигать вперед и вперед. Куда могла убежать эта проклятая дверь? Никуда! Просто с перепугу так кажется, вот оно что. Маринка немного постояла и снова пошла вперед. А ведь точно, убегает от нее зловредная дверь - еще дальше стала!
Да еще свет зеленый, едва видимый, за стеллажами засветился… слабый и неживой, будто стрелки папиных наручных часов в темноте. Маринка осторожно посмотрела в щель между коробками, но ничего не увидела. Даже тех стеллажей, что должны были там стоять. "Ох, принцесса Марина, не к добру все это!", - подумала Маринка, стараясь унять забившееся сердце. Поддаваться панике никак нельзя - так и сгинешь в недрах огромного Грызмага.
Она попыталась ускорить шаг, но ноги стали резиновыми от страха. Маринка упрямо двигалась вперед и неуклюже ковыляла, как ей показалось, целую вечность. Наконец ноги все-таки ожили и Маринка припустила изо всех сил, тем более что постепенно справа и слева от нее свет за стеллажами стал ярче, разливая сквозь щели между коробками призрачные полотна. На полу теперь лежали целые полосы этой болезненной зелени, заставляя Маринку перепрыгивать через них. Когда она попадала в зеленый свет, собственные руки и ноги ее казались ей окрашенными в цвета заплесневелого творога, а кожа на секунду казалось покрытой мириадами крошечных и омерзительно суетливых мошек.
Задохнувшись, Маринка остановилась, уперлась руками в колени и попыталась отдышаться. В боку кололо, в ушах стучало, во рту появился привкус медной монетки, если долго держать ее на языке. "Вот так я и сгину здесь… так и сгину!" - думала она, пытаясь сплюнуть пересохшим ртом. Она подняла голову и не увидела впереди ничего, кроме уходящего в никуда бесконечного мерцающего коридора.
- Ира… - сама не понимая этого, прохрипела Маринка. Она закашлялась. - Ирка! Ирина! Королевишна, помоги! - теперь она уже кричала.
- …ги… ги… ги… - прошептало отвратительное эхо.
- Ирина-а-а!
- Не кричи, - сказал рядом гнусавый голос и хлюпнул нос.
Принцесса Ирина куталась в мантию. Маленькая корона на ее голове сместилась куда-то вбок. Да и вообще, сестра выглядела несчастной и полусонной.
- Не кричи, - повторила Ирина. Из мантии появилась рука со смятым кружевным платком. Иринка высморкалась и сказала в нос. - Пойдем домой, а? Я таблетку выпила, теперь спать хочу.