Руку все еще оттягивала потяжелевшая сумка, и он зашел в крошечное помещение станции. Внутри – никого. Он присел в уголочке, терзаемый тревожными мыслями.
Следовало действовать, а не бежать, – запоздало подумал он. – Звонить 02? Поздно! Ошалевшая молочница, наверняка, подняла уже кипиш. Тем более, – вспомнил он, – дверь в квартиру Паши он не прикрыл. Пройти мимо двух распахнутых дверей в той ситуации невозможно. Постой, – поправил он себя, – а почему – двух? Его память тут же отозвалась скрипучим плачем двери букиниста. На его задумчивый взгляд случайно ответили руки, машинально расстегнувшие молнию сумки. Из-под теплого свитера серебрилось что-то незнакомое. Чужое. Он отбросил свитер и вытащил… толстенную древнюю книгу сплошь в серебренном окладе. Срез страниц отливал золотом. Ниже он раскопал еще одну – ярко красную – с золотым тиснением замысловатого шрифта: “Магия чисел”.
Книги – соседа-букиниста, – безошибочно определил он. – В моей сумке?! – Очевидное никак не укладывалось в его голове.
Если допустить, что гибель приютивших его людей – невероятно молниеносная месть Сухова, то при чем тут букинист? Версию заурядного ограбления с невероятным стечением обстоятельств, – он отбросил: в его сумке лежало целое состояние. Да и в квартире его бывших соседей не было даже следов беспорядка. Кроме… – вновь подступила тошнота. Он с трудом проглотил слюну.
Сплошь – уравнения со многими неизвестными. И все же – при чем здесь букинист – добрейшей души человек, как не уставала характеризовать его Ольга. То, что бесценные книги подложили в его сумку без согласия букиниста, – он уразумел мгновенно. Подстава?! Для отморозков – слишком сложно. А то, что там орудовали отморозки, сомнений не вызывало: грубо, грязно, бессмысленно.
А может?.. – Еще более невероятная мысль обескуражила его настолько, что ввела в ступор. Уперев голову в руки, он мрачно уставился в темный, затканный паутиной угол.
Боковым зрением он заметил у своего ботинка крупного черного паука, пробегающего на невероятно длинных серебристых членистых ножках. Ботинок машинально приподнялся. Паук застыл, съежился, подобрав ножки былинки и… превратился в безобидный черный комочек. Усмехнувшись, он одернул ногу.
Вот тебе и линия поведения – выход в сложившейся ситуации. Его тоже чуть не придавил насмерть гнет судьбоносных событий – кто его знает, был бы ли жив он сейчас, если б не задержался у Леси…
Он распрямился и, слегка потянувшись, подошел к окошечку за билетом. Походя успел заметить, как умница-паучок уже вскочил на свои длинные ножки и быстро пробежал под безопасную сень станционной лавки. Единственно приемлемое решение подсказал благодарный паучок: когда судьба сулит гибель, следует покориться ее неумолимому диктату и… замереть. И – схорониться. Авось, пронесет?.. Рок, как и кобра, всегда реагирует на движение…
Решение ехать к Петьке (только бы застать дома!) пришло мгновенно: там, в тихом домике на окраине Железноводска, он мог до поры и “замереть”, и “схоронится”. До поры, когда придет время действовать: с достоверной информацией – до полной реабилитации и победы, до тех пор, пока он не будет владеть ситуацией и подсознание не найдет верного выхода. Не случайно мудрецы не уставали повторять – удавшаяся месть – всегда остывшее блюдо. Он не будет бежать, дергаться. Он – переждет неведомой силы грозу и она пройдет. Стороной.
Когда контролеры (это действительно оказались контролеры) пробили его билет и отмахнулись от проездных его юных соседок, электричка уже притормаживала у станции Бештау, откуда была пересадка на Железноводск.
Схватив сумку, он бросился к дверям; потертые ручки скользили в его ладони будто намыленные. Поставив сумку на платформу, он быстрым движением вытер вспотевшие ладони о брюки.
Из-за стеклянных дверей электрички вслед выскочившему помятому пареньку с двухдневной щетиной, цепко смотрел один из контролеров.
– Подозрительный тип, – бросил он товарищу по службе. – Черепушка бритая, как у зека… И – сумка. Ты обратил внимание как намертво он вцепился в сумку.
– Да, ладно тебе, Холмс. Думаешь, в сумке бомба?
– Не знаю-не знаю. Может, краденное? А может и бомба…
– Остынь, двери уже закрываются. Главное, из электрички вышел…Когда Саша в третий раз нажимал кнопку звонка у Петькиной квартиры, он понял, что судьба отвернулась от него безвозвратно. Обречено он опустился на корточки, примостившись поверх сумки. Идти было некуда. В этот миг дверь настежь отворилась.