– Можешь не суетиться, – холодно отчеканила она. – Я отключаю мобилу.
– Мы непременно, – успел прошелестеть он с заметным волнением, – непременно обсудим все завтра.
…На тех, кто сидел за длинным совещательным столом, уже успела сказаться выучка. Их взгляд, словно окурок в пепельнице был старательно притушен; нос каждого сосредоточенно завис над раскрытым блокнотом; а фирменные ручки вдруг замелькали, спешно заштриховывая чистые поля страниц. Зато уши, эти трепетные локаторы, уже светились предвкушением…
Или Пан, или пропал, – закусила удила Лиля:
– Па-а-шел ты, – ей удалось войти в роль.
– Лиля!!!
Наконец-то! Не выдержал, – Лиля радостно улыбнулась. – Назвал ее таки по имени, конспиратор. Окончательно наплевав и на свою итоговую пятничную планерку, и на то, что за ним наблюдают ее участники – его замы и руководители муниципальных служб. Значит, папик – ее. Весь. Без остатка…
Он заслужил награду.
Выдержав весомую паузу, Лиля нежно заворковала:
– Мне ску-у-чно-о, Вадюля. О-о-чень.
Лиля никогда не скучала. Она возводила свою победу с упорством муравья, а личину надевала стрекозью.
– Ты снова о цирке? – Он развернулся к окну, уже явно игнорируя присутствующих.
– При чем тут цирк?! Если мне вздумается туда попасть, я запишусь к тебе на прием…
– Ли-ля! – укоризненно покачал он головой.
– Я о передвижном зверинце, балда! Они уже уезжают, я так и не увижу манюню.
– Кого?! – он напрягся, судорожно пытаясь вспомнить, кого она имеет в виду.
– Это я так тигреночка зову. Помнишь, об этом писали газеты – у Шер Хана и Зиты родилась двойня, один мася не выжил, – она подпустила в голос слезинку. – А второй, трехнедельный, здесь. Пока еще здесь – такой маленький-маленький: манюня. Я хо-чу-у-у его, – последнюю фразу она пропела с таким придыханием, что ее собеседник сдался.
– Через два часа я за тобой заеду. Договорюсь, чтобы после закрытия нас впустили.
– До-го-во-рю-юсь, – передразнила она. – Тут твое слово – закон, Вадим Иванович. – Что захочешь – твое. И даже я-а-а, – пропела она голосом Наташи Королевой и отключилась. Первой. Как всегда.
– Вау! – взвизгнула она, – 1: 0 в мою пользу!
В тот самый вечер у его внучки был день рождения. И домашние ждали своего дедушку-мэра пораньше.
Ничего, подождут, – положив мобилу на столик, она начала готовиться к встрече.
Ничего, выкручусь, – вздохнул в этот момент Вадим Иванович и обвел пытливым взглядом сотрудников.
Б.П., Большой Папик, он же Вадим Иванович Кривошеев – всенародно избранный полгода назад мэр Солнечногорска, он же – Вадюля и даже Дюля – оказался ее Гран-при, ее оглушительной победой. Победой 18-летней девчонки из западного района Солнечногорска. Его сердце Лиля завоевала легко, следуя лишь своду правил, которые она составила априори. Терять ей было нечего – Лиля догадывалась, что замахнулась высоко – не по рангу. Поэтому не суетилась, не дожимала, не стерегла его звонков и даже научилась отключаться первой. Поначалу он даже перезванивал: думал – прервали. Затем привык. И – принял Лилю со всеми ее закидонами. Кстати, именно ее фирменные «закидоны» легли краеугольным камнем ее успеха. Каждую встречу – каждую! – она старалась его удивить. Хоть разок. И (хоть на секундочку!) – уже на прощание – выбить почву из-под его ног. И никогда ничего с ним вслух не планировала – дальше завтрашнего дня. И никогда ничего не обещала. Никаких гарантий – та единственная гарантия, которую Лиля милостиво ему дарила. Поводами для ревности и маяты скармливала ему горстями, реальных же причин не позволяла. Никогда.
– Мужиков, Милочка, надо дрессировать и строить, – любила поучать она свою закадычную подружку.
– Ладно уж лекции читать. А если не “строятся”?! Мужик нынче какой пошел – ты ему все, а ему и даром ничего не надо…
– Ты это мне брось – «даром», – улыбалась Лиля благодарной слушательнице. – Так и быть, кину по старой дружбе парочку рецептов. Как почувствуешь – поплыл мужик, а поплыть они могут и от воблы, – Лиля окинула подругу оценивающим взглядом, – доставай сразу кнут . Сразу же. А следом – пряник .
– Да слышала я об этом, без толку.
– Слы-ша-ла, – передразнила она подругу. – А ты попробуй. Главное – чередуй. Без устали. Но не дай Бог хоть раз перекормить его “пряниками” – кинет! Моментально. Или такого натерпишься… Это – когда даром.
– Но не умею я просить, даже намекать…
– Ну, ты, балда… «Про-си-и-ть». Это же табу № 1.
– И без тебя это знаю. «Табу»! Ты еще латынь вспомни. Или свои истории хранишь под грифом «секретно»?