Оставалось только перетянуть дрожащую руку ремнем и ввести иглу в вену. Ляля с детства уколы терпеть не могла, да и колоть себя оказалось не так-то просто. Разумеется, с первого раза вену найти не удалось. Закусив губу, Ляля постаралась не обращать внимания на боль и пробовала снова и снова. Сдалась она только тогда, когда вся рука была в крови, а перетянутый локоть ныл, словно у нее уже началась ломка. Однако через час последовала еще одна попытка — на этот раз куда более удачная. Только тут Ляля поняла, что имел в виду Сережа: все тело охватила давно забытая теплота, вернулось то самое острое наслаждение, с которого некогда началось ее пристрастие к героину. Нюхая порошок, она уже давно ничего особенного не ощущала, Просто чувствовала: нужна добавка, а то через пару часов станет очень плохо. Про приятные ощущения давно пришлось забыть. Но тут… Это стоило израненной руки, ради такого можно было тыкать в себя иглой хоть целый день.
После еще двух-трех инъекций Ляля научилась находить вены мастерски. Сессия закончилась, появились деньги, но от шприца она отказываться и не думала. Девушка перешла на последнюю ступень зависимости, откуда героиновая «лестница» прямиком ведет на тот свет.
В конце февраля отмечали Лялин день рождения. Совершеннолетие — это не шутка. Мысли о том, что она может запросто завалить сессию, праздник не испортили. Главное, удалось остаться в институте, а до следующих экзаменов еще полгода. Отмечали на полную катушку: сначала дома, с папой и мамой, потом в баре — с подругами. Ляля пригласила самых близких: пару школьных приятельниц, трех девчонок из Гнесинки и, разумеется, Свету с Ксюшей. Им она продемонстрировала родительский подарок: изящный золотой браслет, звеньями которого служили крошечные сердечки. Расходились под утро: пьяные, довольные встречей и влюбленные друг в друга.
На следующий день праздник продолжился на кухне массажного салона, Ляля угощала девочек. Ксюша не пришла: видно, отходила дома после вчерашнего. Ляля обратила внимание на очередную партию новеньких «массажисток». Взгляд привлекла смешливая девушка чуть старше Ляли с иссиня-черными вьющимися волосами. Немосковский выговор и простоватое платьице выдавали провинциалку. Как потом выяснилось, приехала она в Москву с Украины в поисках лучшей жизни. Москвички тихонько посмеивались над ней, однако было в этой девочке что-то непередаваемо естественное, ненаигранное. Лялю покорили простота ее поведения без тени жеманства, открытость, дружелюбие, и она подошла познакомиться с новенькой:
— Привет, я Людмила! А тебя как?
— Даша… — Новая девочка протянула ей руку. Рукопожатия у женщин как-то не приняты, поэтому Ляля на мгновение растерялась, но в конце концов сообразила, что от нее требуется, и крепко пожала руку девушки. — У вас сегодня день рождения? Поздравляю!
— Вообще-то он вчера был, сегодня просто догуливаем, — уточнила Ляля.
— М-гм, будем водку пить и безобразие нарушать. — И Даша неожиданно захохотала, так громко и заразительно, что Ляля присоединилась к ней.
Именно Дашино умение все обращать в шутку быстро сделало ее душой компании. Обычно симпатичных конкуренток здесь не жаловали, но для Даши сделали исключение. Девушки говорили, что Дарье надо было в театральный поступать. Мол, даже если из нее спортивного комментатора сделают, зрители от смеха животы надорвут. А уж если идти на эстраду, то комиком… Даша и правда знала сотни анекдотов и не просто рассказывала, а показывала их в лицах.
В ту ночь Ляля осталась в салоне. Проснулась раньше всех и наблюдала не самую интересную картину: девчонки с жуткого похмелья выползали из спален и трясущимися руками нащупывали пакеты сока — по закону подлости в них не осталось ни капли жидкости. Потом, как на водопой, тащились в ванную, вслух жалуясь на свою несчастную судьбу. Кто-то даже проклинал день, когда появился на свет. Подобные сцены давно стали привычной частью всех больших и малых праздников: большинство девушек лихо закладывало за воротник. Главное — с утра до прихода хозяйки привести себя и салон в порядок. Но быть к десяти утра как огурчик, при том что лечь посчастливилось лишь в пятом часу, удавалось только особо одаренным. Тех, кого Татьяна заставала в «разобранном» виде, она обещала выгнать ко всем чертям.
Одной из последних появилась Даша. Проходя мимо зеркала, она посмотрела на себя и произнесла сакраментальную фразу, надолго вошедшую в историю салона: