Красивый, как дьявол, мужчина мог стать самым мощным оружием.
Секунды тикали,пока мы неотрывно смотрели друг на друга. Я задумалась,выглядела ли я также враждебно, как и он.
Я ответила:
— Ты знаешь, за что извиняешься?
— Да, — опять ворчание.
— И за что же?
— За то, что я бросил тебя, когда мы пришли сюда. Я должен был быть рядом с тобой и не позволять Даниэль приближаться ко мне, не тогда, когда мы вместе.
Мой мозг запнулся на слове вместе, и я в замешательстве нахмурилась от такого точного списка.
— Эти внезапные извинения как чудо.
Он стиснул зубы.
— Ты серьезно собираешься отчитывать меня за извинения?
Я покачала головой.
— Нет. Нет. Я принимаю твои извинения. Спасибо.
Его глаза метались между моими, в итоге опустившись на мои губы.
— Теперь твоя очередь.
— Моя очередь?
— Твоя очередь извинится.
Мои брови подскочили на дюйм вверх.
— За что я должна извиниться?
— За то, что всегда думаешь, что я мудак.
Настала моя очередь пялиться на него, пока он молчал, приближая подбородок ко мне, наши рты оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.
— Я не оставлю тебя, потому что я пытался быть придурком. Хотел дать тебе пространство. Думал, если я немного отступлю, а потом найду тебя... чтобы ты поняла, что я доверяю тебе. Я не знаю, как быть рядом с тобой, не будучи при этом собственником, потому что каждый раз, когда парни смотрят на тебя, я хочу поотрывать им головы. До этого я никогда не ходил на вечеринки с кем-то. Я не знаю этих ваших девчачьих правил. Это в новинку для меня. Я не целовал Даниэль. Она поцеловала меня, а я оттолкнул ее, а ты, по-видимому, уже ушла, когда несколько секунд спустя я сказал ей, что не заинтересован.
Мой рот открылся и снова закрылся. Я была в шоке. Его слова шокировали меня.
Он еще не закончил.
— Ты пообещала мне, что дашь этому шанс. Но ты уже составила обо мне свое мнение. Сидеть здесь, избегать меня — это не попытка. Увидеть, что другая девчонка целует меня, и уйти— это не попытка. Ожидать только худшего от меня — это не попытка. Либо ты делаешь это по-настоящему, либо отказывайся от своих обещаний. Но не сваливай все на меня. Я тебе не чертов ясновидящий.
Я пробормотала, ошеломленная:
— Хорошо, извини. Извини, что ожидаю от тебя худшего. Мне не следовало этого делать.
— Извинения приняты. Теперь поцелуй меня.
Я уклонилась от его губ, упираясь ладонями в его грудь.
— Постой, подожди минутку. Я не знаю. Что ты хочешь от меня? Мне пойти и вырвать этой девчонке волосы?
— Да, — заявил он решительно, вместе с этим кивая головой и опустив взгляд к моей груди. Маленькие треугольнички едва прикрывали грудь; я чувствовала себя так, словно на мне были декоративные накладки на соски с ниточками. Казалось, Мартин любит и ненавидит мое бикини, потому что он издал расстроенный, разочарованный звук и поднял на меня взгляд. — Да, если это имеет для тебя значение.
— Мартин... Я... — Я покачала головой, затрудняясь найти правильные слова. Они закрылись в шкафчиках в моем мозгу, маленькие негодяи.
Наконец я справилась:
— Мне не нравится это. Я не вступаю в гонку, которую мне не выиграть.
Его руки двигались по моей спине, большим пальцем вырисовывая кружочки на моих ребрах, щекоча меня, прикасаясь ко мне, чувствуя меня.
— Тебе определенно стоило побороться с ней. Она плохой борец. Она предпочитает правую сторону.
Я рассмеялась, поскольку то, что он сказал, было нелепо и смешно, и с облегчением увидела, что даже после нашего грубого обмена любезностями, он пытался снять напряжение юмором.
— Это не то, что я имела в виду. Я смогла бы ее вырубить. Она же днями ничего не ест, бедняжка.
— Тогда, что ты имела в виду? Потому что ты единственная лодка в этой регате.
Я покачала головой, чувствуя себя одновременно слабой и сильной, и всем, что между.
— Я не знаю, как это делается. Я из девушек, которые изящно выглядят, не из тех, кто дерется за парня на вечеринке. Не тогда, когда моя конкурентка супермодель.
Взгляд Мартина был серьезный и строгий, а его палец замер на моей коже.
— Если бы мне нужна была супермодель, я бы не был здесь с тобой.
Я сморщилась от этих слов. С одной стороны, это звучало как комплимент, но с другой — как оскорбление. У меня не было никаких иллюзий насчёт моей внешности, но для моих ушей его заявление звучало как, если бы он хотел кого-то красивого, то он бы не был со мной. Я знала, что неправильно и несправедливо искажать его слова, поэтому выбросила это испорченное толкование в помойку, где ему и место... Но моё сердце замерло.
Он зарычал и закатил глаза.
— Это не... вышло неправильно. Я имею в виду, да, конечно, я хочу быть с кем-то красивым.
Но ты гораздо больше, чем это. Зачем мне ялик для гонки с восемью людьми? Незачем.
— Алик?
— Ялик. Лодка с одним гребцом и двумя вёслами. Гоночная лодка с восемью людьми всегда побеждает ялик.
Я покосилась на него и коротко кивнула, зажала губы между зубами, стараясь не смеяться над его мужественной гребной аналогией. Я дала ему знать, что поняла суть его слов и не собиралась держать его в заложниках этого разговора.
Он продолжил:
— Но мне нужно, чтобы ты сражалась, а не изящно уходила от проблемы. Когда ты хочешь что-то, ты сражаешься за это.
Я опустила взгляд к его шее, глядя на то, как он глотнул. Я глубоко вздохнула, не зная, как поступить и что сказать. Не так я представляла себе наш разговор.
— Посмотри на меня, — потребовал он, и я послушалась.
— Когда ты чего-то хочешь, то должна бороться за это, — повторял он, усиливая давление рук на моем теле, тем самым показывая мне, что хотел меня, что боролся бы за меня.
Потом он спросил:
— Ты хочешь меня?
Я потрясенно уставилась на него, в уме я уже сформулировала свой ответ, но медлила. Я чувствовала, что если бы призналась Мартину в том, как хотела его, это дало бы ему власть надо мной, а я была не готова уступать.
Должно быть, он заметил мою борьбу с самой собой, потому что прежде, чем я смогла что-то сказать, он предложил:
— Тебе не обязательно отвечать прямо сейчас. Скажешь, когда будешь готова, хорошо?
Я кивнула, прерывисто вздыхая.
— Мартин...
— Шшш, просто... просто послушай меня. — Он облизал губы, его рот был всего в нескольких дюймах от меня. Его глаза сказали мне, что он был заинтересован во мне, а язык его тела показал мне, что он говорил правду. Может, я и не была газелью, но его тело хотело меня.
В итоге он продолжил соблазнительным шепотом:
— Возможно, ты права. Может, я не знаю, как обращаться с людьми. Но я правда думаю, то что сказал... твою мать, я хочу тебя. Ты мне нравишься. Я весь твой. Я не лжец, я делаю все от меня зависящее. Пойди мне навстречу.
Я кивнула, больше не чувствуя онемения.
Я поняла о его намерениях по глазам, прежде чем он переместился, и я замерла в предвкушении. Он скользнул рукой по моим ребрам до самой шеи и потянул за веревочку, удерживающую мой топ. Он отклонился всего на дюйм в сторону, тут же осуществив задуманное, и маленькие треугольнички упали, обнажая меня.
— Мне нужно прикоснуться к тебе, — сказал он, прежде чем прикоснулся ко мне, поглаживая, массируя.
Я вздохнула, выгнув спину, полностью предлагая себя его мозолистым рукам.
— Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне, — прошептала я, задыхаясь. Пальцами он потянул за сосок, посылая жидкий огонь прямо к моему центру.
Наклонив голову, он укусил меня за шею, после чего осторожно поцеловал укусы, оставленные им вчера.
— Мне нравится это. Мне нравится видеть мои отметины на тебе.
Костяшками пальцев он задевал жесткие пики. Я пыталась сильнее прижаться к нему, я нуждалась в его поглаживаниях, не легких, сводящих с ума, и дразнящих руках.