Он проник языком в мое ухо, отчего я задрожала, пока его горячее дыхание не опалило мою щеку и шею.
— Я хочу попробовать тебя.
Словно вспышка, изображения мысли промелькнули у меня в голове, заставив меня застонать. Мартин встал на колени, опустив рот на мой центр, полизывая, потягивая, посасывая, будто дегустируя, пока я полулежала на стиральной машинке, его глаза не отрывались от меня. Темная, сошедшая с ума от удовольствия часть меня была одержима этой фантазией.
— Ох, пожалуйста, да, — задыхалась я. Я потеряла всякую гордость.
Он усмехнулся. Это звучало порочно, хрипло и действительно грешно. Неудивительно, порочный и грешный Мартин Сандеки. Отчаявшись от потребностей моего тела, я прикоснулась пальцами к его груди, потом ниже, к его животу и еще ниже к материалу его купальных шорт.
Он ошеломленно вздохнул, и я почувствовала, как он стал твердым и вытянулся, когда я взяла его в руку и сжала. Ощущение его твердости и толщины привело меня в восторг. Это была жадная часть его, вызывающая всплеск силы, увеличивающая мой сексуальный импульс.
— Трахни меня, — выдохнул он с закрытыми глазами, совершая бедрами грубые и дикие движения.
— Удивлен? — спросила я. Я сама была удивлена своей смелостью.
Он рассмеялся, это был напряженный и мучительный звук.
— Тебе нужно остановиться, — сказал он, прижимаясь полностью к моей руке.
— Или что?
— Или я кончу на твои сиськи.
Я думала об этом. Видела что-то подобное в порно. Тогда я съежилась от того, как это выглядело грязно. Но с Мартином это звучало сексуально. Не видела в этом проблемы.
— Хорошо.
— Не говори, если на самом деле не думаешь так.— Он выглядел восхитительным, диким, и я знала, он пытался контролировать этот темный импульс, брать не спрашивая.
— Я серьезно.
Зарычав, он накрыл мой рот своим, словно пожирая меня губами и языком, отчаянно, почти разъяренно. Он скинул шорты, положив одну руку туда, где я сжимала его. Направляя меня, он делал грубые толчки. Я почувствовала, как он вздрогнул, его рот оторвался от меня, он судорожно вздохнул и выдохнул.
— Блядь, блядь, блядь... — сказал он.
— Назови меня по имени, — прошептала я. Все время слышать слово "блядь" уже действовало мне на нервы. Поэтому я решила предложить ему альтернативу. — Скажи вместо этого Кэйтлин.
Его глаза заблестели. Его бедра прижались к моей ладони, челюсти были сжаты, когда он прорычал:
— Кэйтлин.
Я улыбнулась. Из-за моей улыбки он застонал. Его голова упала мне на плечо, а руки сжимали мою задницу.
Он повторял:
— Кэйтлин, Кэйтлин, Кэйтлин... — Если честно, меня это завело. И вскоре я тяжело дышала.
Он отпустил одну руку, вернувшись к моей груди, грубо схватив и сжав, при этом кусая меня за плечо своими острыми зубами и продолжая толкаться в мою руку.
— О Господи, Кэйтлин.— Он уже почти не контролировал свои слова. Все его мышцы напряглись. Его захват на моем теле был такой сильный, казалось, останутся синяки, и я наконец поняла, что люди имели в виду говоря: «Развалился прямо в руках».
Потому что Мартин разваливался на части в моих руках. И да, одна часть его разлилась у меня на груди. В основном, он разваливался на части везде, кроме моих рук. Я ахнула, не готовая к такому, после чего рассмеялась своему удивлению.
Конечно, я видела порно и сам момент выстрела. Но сперма Мартина — ее казалось намного больше чем то, что я видела в грязных фильмах.
Его дыхание было неровным, он повис на мне, его хватка ослабла, он перестал дрожать и теперь тяжело дышал. Я гладила его по спине от лопаток до основания позвоночника и обратно. Я почувствовала и услышала его удовлетворенный вздох. Я делала это снова и снова, успокаивая его.
Он оставлял поцелуи на моем плече, пока его сердцебиение не успокоилось.
— Я не знаю, что делать, — внезапно сказала я, озвучивая свои мысли.
Он напрягся — совсем чуть-чуть — и отклонился, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Ты не знаешь, что делать с чем?
— С тобой... — Я медлила, чувствуя себя неловко. Это было странно, я не возражала сделать это, но мне противно было говорить об этом. Я прочистила горло, решившись, что я не какая-то там простушка. Поэтому я смело сказала:
— Я не думала, что твой эякулят так сильно выстрелит.
Он выгнул брови и улыбнулся мне удивленной, озорной улыбкой.
— Мой эякулят?
— Да. Словно пушечный взрыв со спермой и тут, и здесь очень много. Везде.
Мартин удивленно рассмеялся, смотря на меня так, словно я странная и удивительная.
Но потом он внезапно успокоился и спросил:
— Тебе... Тебе неприятно? — Он передвинулся, собираясь взять одну из мочалок, сложенных на столе.
— Нет. Не особо. Немного прохладно.
Он уставился на меня. Я смотрела на него в ответ. Я не знала, что мне следовало делать, стоило ли отпустить его пенис, потому что я все еще держала его в руке. Я попыталась снова его погладить. Он вздрогнул, отскочил и тяжело сглотнул.
— Кэйтлин, нет, нет, не делай этого.
— Извини. Я не хотела... Просто я не знаю, что делать после... — Он выдохнул, положив руки на бедра и опустив подбородок, но я успела заметить его улыбку. Тем временем я сделала то, что сделал бы любой в этой ситуации. Я откинулась на стиральную машину и рассматривала его, потому что Мартин Сандеки был обнаженным. Он был полностью голый. Он безумно красивый. Я же не была идиоткой, чтобы не воспользоваться таким моментом.
Я вздохнула, а затем закусила губу, потому что по-прежнему была возбуждена, а он был голый. Отличный образ перед сном.
Он поднял голову на звук, его глаза с желанием двигались по моему телу. Должно быть, он заметил, что я смотрела на него так же, потому что усмехнулся. Мартин не спеша подошёл ко мне, схватил полотенце и вытер мои живот и грудь, уделяя им больше времени и заботы, чем необходимо.
В какой-то момент его старательной помощи я начала чувствовать смущение — не потому, что стыдилась своего тела — а потому что не привыкла быть под пристальным вниманием. Не привыкла, чтобы на меня голую смотрели с желанием или вообще. Я всегда была скромной, и поэтому, когда он швырнул грязное полотенце на пол, я двинулась, чтобы прикрыть своё тело.
Мартин перехватил мои руки, накрыв своими, останавливая мои попытки.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь прикрыться.
— Почему?
— Потому... — Я оглядела комнату, чувствуя себя неловко, затем честно ответила: — Потому что не привыкла к такому: выставлять себя на обозрение.
Мартин отпустил мою руку, и я всё-таки завязала верх купальника, но затем он сунул пальцы в чашечки моего бикини, массируя, лаская, овладевая, словно говоря, что его не волновало, что я прикрылась. Он мог прикасаться к моему телу, как пожелал. Это смущало меня, потому что приводило в восторг. Я чувствовала себя в его власти, и мне нравилось это. Он нависал надо мной, изучал меня весь такой высокий, сильный, мощный... и голый.
— У тебя самая восхитительная грудь, — прошептал он, затем набросился на мои губы, его язык спешил их попробовать.
— Да? Самая? — Я задыхалась.
Я чувствовала, что его ухмылка вернулась.
— Да. Самая.
— Восхитительная?
— И вкусная?
— Правда? У них есть вкус?
— Да. Вкус Кэйтлин, а сейчас еще и Мартина. Интересно, а каково все остальное на вкус.
Мои глаза метнулись в сторону двери, за которой оглушительный шум от вечеринки постепенно затихал, едва прорываясь в маленький мирок, который мы создали в прачечной. Глубоко вздохнув, я проглотила свое желание. Я и так вышла далеко из своей зоны комфорта, достаточно для одной ночи. Мне было нужно время подумать и перестроиться.
Так что я покачала головой, вновь посмотрев на Мартина.
— Нет, нет. Я в порядке.
Он выгнул в удивлении брови.