Он очень долго ничего не говорил, так долго, что я подумала, слышал он меня или нет. Я уже хотела повторить то, что сказала, когда услышала, как он переместился и теперь лежал на боку. Я посмотрела на него сквозь пальцы, заметив, что он лежал, опираясь на локоть, с лицом искаженным от ужаса.
—Не думаю, что это хорошая идея, — сказал он, положив другую руку на мой живот и скользя пальцами под подол моей рубашки, чтобы соприкоснуться с голой кожей, как бы подчеркивая свои слова.
—Позволь мне объяснить.
— Позволь мне видеть твое лицо.
— Хорошо. — Я медлила, убирая пальцы от лица и складывая их на груди. — Вот, что я думаю. Никто из нас раньше ни с кем не встречался, правильно?
Он прищурился.
—Ты же вроде говорила, что у тебя был парень.
—Он был геем.
Мартин нахмурился.
— Что? Как это возможно? — Его взгляд скользнул вниз, затем вверх, рассматривая мое тело. Он был в ужасе.
— Не то чтобы я превратила его в гея. Очевидно, он был геем еще до того, как мы начали встречаться. Он... Ну, я была его прикрытием.
—И ты согласилась на это?
—Нет. Я не знала.
Он рассматривал меня пронзительным взглядом.
— Как долго вы были вместе?
—Четыре года.
—И ты не знала?
—Нет. Не знала. Думаю, до колледжа перспектива свиданий для меня была как Дисней — наивно и нейтрально. Мы целовались, в основном на вечеринках, где было много людей.Мы держались за руки, обнимались. Но когда мы были вместе,то просто тусовались, хорошо проводили время. Мы были хорошими друзьями. Это было как у моих родителей. Они любят друг друга, но прежде всего, они хорошие друзья. Могу подсчитать, сколько раз я видела, как они целовались.
—А тебе хотелось... В смысле, не хотелось ли тебе...
—Большего? Да. Хотелось.
— А он?..
—Он сказал, что хочет подождать до свадьбы.
—Почему ты не порвала с ним?
Я открыла рот, чтобы ответить, но потом закрыла его, так ничего и не сказав. Я задумалась над вопросом Мартина. Я обдумывала это в течение минуты.
Потом я ответила правду:
— Не знаю. Хотя, думаю... не знаю. Тогда это имело смысл. Мы были друзьями. Мы нравились друг другу. Мы поддерживали друг друга много лет. Я была рядом с ним, когда его родители развелись, и после, когда его отец умер от рака. Мне было тринадцать, когда мы были вместе. Были просто Кэйтлин и Картер. Люди ожидали, что мы будет вместе.
—Так что, ты никогда не заходила дальше поцелуев? Все четыре года? — Я кивнула.
Он со свистом вздохнул, его взгляд переместился на кровать за моим плечом.
—Не удивительно, что тебе требуется время... Что за придурок.
Я фыркнула от смеха.
— Он был милым геем. Он просто запутался, и я рада, что смогла помочь ему.
Мартин снова посмотрел на меня, сильно нахмурившись.
— Нет. Он придурок. Он использовал тебя, смешав тебя с грязью, заставил тебя думать, что с тобой что-то не так, что ты не сексуальная, что ты не чертовски великолепная и горячая, как сам ад. Если бы он был хорошим парнем, то оставил бы тебя, чтобы у тебя была возможность быть с кем-то на заднем сидении автомобиля, кто не думал бы ни о чем другом, кроме как залезть к тебе в трусики.
Я сморщила нос.
— Звучит просто восхитительно. Мне так жаль, что я подпустила к себе озабоченного подростка, который использовал меня, чтобы пошутить.
—Ты не правильно поняла. Я говорил не от тех, кто бы использовал тебя только ради твоего горячего тела. Ты слишком умная для этого. Ты бы почувствовала это за милю. Я говорю о парне, который бы не смог перестать думать о тебе, потому что хочет только тебя, а не каком-то неразборчивом придурке.
—Цель моего пребывания на этой земле — быть не привлекательной для мужчин. —Эти слова сорвались с моих губ, только потом я подумала, что же сказала.
Мартин поднял голову и посмотрел на меня —нет, скорее, он сердито смотрел на меня — в течение нескольких секунд.
— Что, черт возьми, это значит?
Я пожала плечами, пытаясь придумать, как объяснить что-то такое очевидное о себе.
— Это значит, что мне не важно, насколько я привлекательна для мужчин.
—Что за чушь. Это полная чушь. — Мартин сжал губы и покачал головой. То, каким взглядом он посмотрел на меня, заставило меня рассмеяться. Было так смешно смотреть на его лицо типа:"Дееееееевочка, ты сумасшедшая!".
—Это не чушь!— настаивала я сквозь смех. — Не хочу, чтобы все мои решения зависели от того, насколько я привлекательна для противоположного пола. Я хочу, чтобы мои решения основывались на другом: насколько хороший я человек.
—Тебе не все равно, — категорически заявил он. —Никому не все равно. Каждый человек на земле хочет быть лучше, хочет быть желанным.
—Хорошо, давай я перефразирую. Я не хочу переживать об этом. Я стараюсь, чтобы меня это не волновало.
—Теперь, это кое-что другое,— признал он, его рука переместилась ниже по моему животу,касаясь кожи чуть ниже пупка, словно чувствовать мою кожу было ему просто необходимо. —Но ты не думала о том, что дело в балансе? И найти кого-то, кто... Кого-то кого это волнует? Где его мнение имеет значение, потому что это важно?И быть желанной этому человеку, стремиться для этого человека стать лучше?
Теперь была моя очередь уставиться на него. Хотя я не была сердитой. Я просто смотрела. У его слов был глубокий, философский смысл, абсолютный шок от такой перемены, чего не ожидала от парня, которого я называла придурком.
—Мартин Сандеки, — я покачала головой, мои губы открылись в удивлении. — Я ошибалась на твой счет. Извини.
Он поморщился. Немного, но было заметно, и он перевел взгляд на потолок.
— Не знаю, как сильно ты ошибалась на мой счет, но это факт, что все, кого я встречал за всю мою жизнь до тебя, раздражали меня.
Не смогла справиться с этим. Я снова засмеялась.
Его взгляд вернулся ко мне, и я увидела, как неохотная улыбка заиграла на его губах.
— Все? — спросила я, дразня его и толкая в бок для пущей выразительности.
— Не все, только большинство людей. Я не люблю, когда меня загоняют в рамки человеческих ожиданий. Повзрослев, я стал общественной собственностью своих родителей.
— Даже твоей мамы?
— Особенно моей мамы. — Он закатил глаза, с обидой наклонив свой подбородок. — Она хотела, чтобы её любили все, но никто в частности. Хотела, чтобы ей поклонялись, но её не волновало, знали ли её люди или нет.
— Она была актрисой, верно?
— Да. — Он кивнул, его глаза снова вернулись к потолку. Мартин плюхнулся на спину рядом со мной. Его рука искала мою, нашла, подняла её, чтобы он мог видеть и держать её между нами. — Она умерла, когда мне было тринадцать.
— Мне жаль.
— Не стоит. Это было освобождением.
— Господи, Мартин. — Его бездушное замечание высосало весь воздух из моих легких. Я попыталась собраться, чтобы посмотреть ему в лицо. — Ты говоришь ужасные вещи.
—Это правда. Она была наркоманкой. Она использовала меня для саморекламы и дурацких денег, все время. Она пыталась устроить меня в шоу-бизнес или в модели. Я ненавидел это. Я не хотел этим заниматься. Она делала... кое-что и похуже.— Внезапно, он разочарованно вздохнул. —Я.. Я не хочу об этом говорить.
Я взяла его за руку, положив голову ему на плечо, прижимаясь к нему.
—Тогда мы не будем об этом говорить.
Он сжал мою руку, прижав ее к груди.
—Это угнетает, а я не хочу, чтобы ты, лежащая в моей постели, ассоциировалась с печальными событиями. Я хочу, чтобы ассоциации с тобой были горячие, потные, голые.
Несмотря на всю серьезность нашего разговора, после его комментария меня окатило волной понимания. Я была поражена тем, насколько быстро, всего за несколько слов он мог завести меня.