Выбрать главу

Барбара Картленд

Наказание любовью

Посвящается Марджори Созербай «Сочувствие и понимание — ее богатство».

Пролог

— Диана! Диана! — непрерывно повторял больной, вскрикивая и простирая руки, сбивая скудное белье на постели, сделанной наспех на земляном полу. Высокий, крупный мужчина проскользнул в палатку и в очередной раз успокоил его, подняв ему голову и напоив водой.

Снаружи лежали изнуренные тяжелым дневным переходом туземцы-носильщики. Костер догорал, ночь близилась к концу. В глубине джунглей раздавался рев диких зверей, высматривающих добычу, и вой шакалов.

В палатке больной забылся тяжелым сном. Его спутник тихо опустился на коврик, лежащий около кровати, и тоже быстро заснул, как человек, привыкший отдыхать урывками.

Через час первый луч африканского солнца осветил лица спящих. Ян Кастэрс спал, откинув назад голову и подняв над ней свою сильную руку. Это был мужчина могучего телосложения ростом около шести футов, пяти дюймов. Он был в отличной форме, сильный, гибкий и загорелый. Все выдавало в этом человеке внутреннюю решительность, твердый характер, а не просто грубую силу.

Его товарищ двадцати пяти лет был более хрупкого телосложения. В его лице угадывалось богатое воображение, юношеская впечатлительность и мечтательность.

Он открыл глаза, постепенно приходя в сознание. Движение его было едва заметным, но Ян тут же поднялся и поспешил к больному. Он откинул назад прямые волосы со лба молодого человека и смочил водой запекшиеся губы.

— Получше себя чувствуешь? — спросил он.

Джек Мельбурн кивнул.

— Я не смогу продолжить сегодня путь, — прошептал он.

— Чепуха, — ответил Ян. — Нам осталось всего около пятидесяти миль, ребята понесут тебя как можно осторожнее.

Джек покачал головой.

— Нет, — прошептал он. — Я не могу больше.

Снаружи чернокожие носильщики уже собирали скарб, распакованный прошлой ночью, и готовили самодельные носилки, на которых они несли больного много изнурительных дней.

Ян наклонился к больному, и, хотя слова его были резкими, голос звучал мягко.

— Джек, ты должен это сделать, — сказал он.

— Я не могу, Ян, правда, не могу. Я умру, и даже ты не сможешь меня остановить.

Эти слова дались ему слишком тяжело. Приступ кашля сотрясал его тело, пот скатывался со лба, он тщетно пытался смахнуть его с глаз. Его сильно знобило, совершенно обессиленный, он откинулся назад, сжимая руки, усилием воли пытался заставить себя не потерять самообладания.

Ян молча посмотрел на него. Пятьдесят миль, о которых он говорил, были сильно преуменьшены. Оставалось двести миль тяжелейшего перехода до первого поселения и, что еще более важно, до воды. Пищи у них было достаточно, но воды оставалось совсем мало.

Их продвижение затруднялось необходимостью нести больного. Джунгли были достаточно легко проходимы, если идти цепочкой, но люди шли с носилками на плечах, расчищая тропу впереди себя.

Ян тщетно пытался разрешить эту задачу. Рука Джека заставила его нагнуться к больному, чтобы разобрать тихий шепот.

— Ты не сможешь этого сделать, старина. Уходите и оставьте меня. Что такое одна жизнь по сравнению с девятью?

Ответа не было. Ян опустился на колени перед другом и закрыл лицо руками.

Чернокожий юноша, которого Ян поставил во главе других, подошел ко входу в палатку.

— Хозяин, пора уходить, — сказал он.

Ян поднялся и вышел, чтобы переговорить с ним.

— Мы не сможем выйти сегодня, Джо.

— Мы должны, господин. Воды хватит только на три дня, а дальше нам придется умирать от жажды, пока мы не дойдем до поселения.

— Мы не можем его оставить, — заявил Ян, показывая на палатку.

— Другого выхода нет, господин.

— Нет, есть. Я понесу его на себе, — ответил Ян.

Не успел он произнести эти слова, как из палатки раздался выстрел, заставивший всех оцепенеть.

Он как бы расколол неподвижный воздух, туземцы поспешили за Яном в палатку.

Джек лежал на полу. В руке у него был револьвер, из груди на песок стекала кровь.

— Джек! Джек!

В отчаянии Ян поднял его на руки.

Умирающий дважды пытался что-то сказать и наконец в последних конвульсиях с большим усилием едва слышно произнес: