Я глупо понадеялся, что дал людям это знание. Я мог открыть им глаза, и тот, кто считал себя счастливым и свободным, внезапно понял бы, насколько пуста жизнь, что в ней нет ничего настоящего. Возможно, они удивились бы, увидев невидимые провода от своих тел к центру удовольствия, что кормил их обманом все годы их существования.
Они могли прозреть – и освободиться.
По крайней мере, я в это верил, когда выкладывал в сеть в свободном доступе всю информацию, к которой мог дотянуться. Где уж правды деть, я сломал базу данных одной с «корпораций счастья», чей успех поражал и вызывал зависть у конкурентов. Я знал, что это не просто так, что за подобным успехом таится страшная тайна, и всё думал, какая. Как оказалось, я не зря трудился над взломом, потому что правда оказалась слишком страшной и шокирующей.
И я хотел, чтобы мир знал ее.
Теперь я сижу здесь, в темной сырой дыре, нога превратилась в кусок гниющего мяса, и надеяться – практически недопустимая роскошь. Мир превратился в серое месиво дождя и грязи, мой уголок – глухая, темная пещера – и есть та тюремная камера, которой я заслужил в своем старом мире.
День 11 (12)
Возможно, сейчас там рушатся старые устои, цивилизация приобретает новые значения. Войны не будет – ни в коем случае, смерть недопустима! Но есть множество других способов, как заставить людей повиноваться. Я меня была информация и о них, но я успел отправить в сеть только часть из них. Наверняка правительство и корпорации сейчас используют те, которые я так и не опубликовал.
Я только что вколол самое сильное лекарство в ногу, пробудившись от состояния полуосознанного бреда. Всё еще лихорадит, но после того, как препарат начал действовать, чувствую себя чуть лучше и даже умудряюсь немного поесть. Фонарик дает единственный свет, который я могу получить на этой планете, спутнике – не важно. Дерьмовое местечко, как его не называй.
Какой сегодня день по счету с момента приземления? Сложно сказать. У меня всё еще температура, но хотя бы не лихорадит, как последние пару суток.
Только этими строками, которым не суждено быть прочитанными никому кроме меня и уже никогда, могу выразить боль и страдания, что внезапно обрели место в моей душе. Болезнь только усиливает чувство одиночества, острое и ядовитое, как та хрень, что пробила мне ногу. Часто я думаю о том, что погибнуть было бы проще. Уже несколько раз на меня, абсолютно здорового психически, накатывала беспросветная тоска, разражающаяся скупыми слезами, что быстро превращались едва ли не в истерику. Да уж, только собственных истерик мне не хватало.
Мне хотелось бы выйти наружу, но почему-то я уверен, что дождь так и не остановился, а мрак висит такой же плотный, как и в первый день. Зачем мне жить в мире, где месяцами нельзя увидеть солнца, где небо превратилось в плотное серое одеяло, где исчезли краски? Отсидеть в камере-одиночке – самой страшной в старом мире – казалось мне сейчас в сотни раз лучшей альтернативой. Чертовы владыки нового мира! Да будьте вы прокляты! Будь проклят тот, кто придумал ссылать людей в подобные места в космической глуши и оставлять их там на выживание!
Ну что ж это такое, слезы снова текут.
День 13 (?)
Нога пошла на поправку. Увы. Я даже могу выйти, но а толку? Темно-серый, почти черный горизонт. Шум дождя, однотонный, как помехи в старых телевизорах.
Не хочу оставаться тут ни минуты. Эта пещера убивает меня своей атмосферой. Хорошо, не стоит врать себе – меня убивает вся планета. Спутник. Не важно.
Я ослаб. Руки дрожат, едва стаю на напичканную лекарствами ногу. Я и сам весь напичкан обезболивающим, но иначе не могу. Да его и осталось совсем не много, трудно представить, что со мной случится без помощи таблеток. Можно поздравить себя с новой зависимостью.
Но стоит ли мне цепляться за жизнь? Стоит ли этот хмурый, серый мир того, чтобы так упрямо цепляться за него? Еще бы, после красочного мирка, оставленного мной на Земле, подобное место покажется не просто могилой, а самым настоящим Адом.
Да нет же – любому этот мир покажется Адом.
Сегодня я собираюсь уйти с пещеры навсегда. Не возьму ни еды, ни припасов, только остатки обезболивающих, чтобы уйти как можно дальше. Фонарик мне не пригодится, и если я упаду со скалы в этой тьме, упаду и сломаю шею – так будет даже лучше. Буду бродить по этому темному гнилому мирку, пока не умру – от голода или воспаления, или меня убьет местный зверь, а то и растение.