– Это уже не первый случай, когда Рикера подозревают в организации убийства полицейского, но раньше он действовал тоньше.
– В данном случае, майор, мне кажется, присутствует какой-то личный мотив. Сейчас я не могу даже предположить, какой именно, но он наверняка есть. Кстати, клуб принадлежит Рорку.
– Да, я об этом слышал. – Хозяин кабинета отвернулся от окна, посмотрел на Еву долгим взглядом и вперевалочку направился к своему столу. – Куда ни посмотришь – сплошь личные мотивы.
Ева пожала плечами:
– Это отчасти упрощает нашу работу. Будет легче получить всю необходимую информацию о персонале и клиентах клуба. Его менеджер уже побывала у меня – по собственной инициативе. Известно, что Коли нуждался в дополнительном заработке. Меня смущает другое – то, что он утаил свою принадлежность к полиции. Это наталкивает на мысль о том, что он преследовал еще какие-то, неизвестные нам интересы. Коли не просто умолчал о том, что является полицейским, он придумал для себя целую легенду и даже организовал прикрытие в виде некой фиктивной охранной фирмы. А поскольку нет и намека на то, что он работал по заданию отдела, все эти действия кажутся мне подозрительными.
– Мне не известно ни о каком расследовании, которое потребовало бы присутствия детектива Коли в стрип-клубе «Чистилище» – под прикрытием или без оного. Однако я наведу об этом справки у капитана Рот. – Увидев, что Ева хочет возразить, Уитни поднял руку: – Будет гораздо лучше, если запрос об этом поступит не от вас, а от имени отдела по расследованию убийств. Не надо лезть на рожон, Даллас.
– Как скажете, сэр, – неохотно подчинилась Ева. – И еще, мне нужен ордер, чтобы получить доступ к финансовой информации семьи Коли. Они с женой совместно владели всем имуществом, но сейчас мне бы не хотелось обращаться за разрешением к самой миссис Коли, потому что…
– Не хотите спугнуть ее раньше, чем вы ознакомитесь с этой информацией? – закончил за Еву ее начальник. – Думаете, он брал взятки?
– Мне хотелось бы исключить эту вероятность, сэр.
– Хорошо, сделайте это. Но только без особого шума. Я получу для вас необходимый ордер, а вы взамен найдите мне убийцу.
Остаток дня Ева провела, изучая служебное досье Таджа Коли и пытаясь составить как можно более полное представление о нем как о человеке и полицейском. Первоначальное впечатление было таким: весьма средний работник, который выполняет свои обязанности, не особо напрягаясь, а то и вовсе спустя рукава. Он редко пропускал свои дежурства, но еще реже соглашался на сверхурочную работу. Он ни разу не применял служебное оружие и поэтому никогда не становился объектом интенсивного психологического тестирования или тем паче внутреннего расследования. Но вместе с тем имя Коли было связано со многими делами, раскрытыми им самим или при его участии, а его рапорты отличали дотошность, въедливость и точность.
Этот человек, как представлялось Еве, выполнял свои служебные обязанности точно по инструкции, ни больше ни меньше, а затем возвращался домой и напрочь забывал о работе. «Как некоторые люди могут так жить?» – удивлялась она.
Образ Коли, который складывался при чтении записей о его армейском прошлом, был примерно таким же: неприятностей не создавал, от службы не увиливал, но и звезд с неба не хватал. Он завербовался в армию, когда ему исполнилось двадцать два, и тянул военную лямку в течение шести лет, причем последние два года – в военной полиции. Образцовый служака, образцово-средняя жизнь.
Звонок на квартиру Нестера Вайна – охранника из «Чистилища» – ничего не дал. К телефону подошла его жена и заполошным голосом, охая и ахая, рассказала, что накануне Нестер вернулся домой задолго до окончания смены, причем ужасно себя чувствовал. В три часа утра она отвезла мужа в больницу, где у него нашли острый аппендицит, и только что вернулась домой, оставив его на попечение врачей.
Алиби Вайна оказалось железобетонным, и Ева поняла, что тут ей больше нечего ловить. Правда, жена охранника дала Еве небольшую наводку, посоветовав повидаться с некой стриптизершей по имени Нэнси, которая еще оставалась в клубе после того, как Коли отправил заболевшего Вайна домой.
На всякий случай Ева все же позвонила в больницу и выяснила, что рано утром Нестеру Вайну действительно удалили аппендикс. Мысленно вычеркнув Вайна из списка подозреваемых, Ева вписала в освободившуюся графу имя стриптизерши Нэнси.
Звонки на мобильные телефоны лейтенанта Миллза и детектива Мартинес результата не дали. «Телефон абонента временно недоступен», – равнодушно бубнил механический голос. На автоответчиках каждого из этих людей Ева оставила просьбу перезвонить и твои координаты, а затем собрала бумаги и приготовилась ехать домой. Вечером она намеревалась вплотную заняться финансовыми делами детектива Коли.
Пибоди сидела в стеклянной каморке, служившей ей кабинетом, и тоже разбиралась с какими-то документами.
– Пора отдыхать, Пибоди. Закончишь завтра, а сейчас отправляйся домой.
Просияв, Пибоди взглянула на часы.
– Ой, и правда пора! Я в восемь часов ужинаю с Чарльзом, а до этого мне нужно привести себя в порядок. – Услышав недовольное ворчание Евы, ее помощница улыбнулась. – Знаете, какие проблемы возникают, когда встречаешься одновременно с двумя мужчинами?
– По-твоему, Макнаб – мужчина?
– Иногда он им бывает. К тому же он составляет очень милый контраст Чарльзу. Но вы не ответили на мой вопрос. Знаете, какие проблемы возникают, когда встречаешься с двумя мужчинами одновременно?
– Нет, Пибоди. Расскажи мне, пожалуйста, о том, какие возникают проблемы, когда встречаешься с двумя мужчинами одновременно, – устало вздохнула Ева.
– Никаких! – Пибоди звонко рассмеялась, схватила сумку и выскочила из своей стеклянной конуры. – До завтра!
Ева покачала головой. На ее взгляд, даже один мужчина в жизни женщины являлся источником слишком многих проблем. Кстати, если она поторопится, то, возможно, ей впервые удастся вернуться домой раньше его – этого самого мужчины.
В порядке эксперимента Ева попробовала не думать о делах. Движение на дороге было жутким – час пик! – а тут еще эта дурацкая неоновая реклама, которая мигает со всех сторон, заклиная срочно покупать новинки весенней моды и последние модели машин. И вдруг на огромном уличном экране, на котором безостановочно крутились рекламные ролики, возникло знакомое лицо. От неожиданности Ева чуть не въехала в лоток торговца хот-догами. На высоте третьего этажа над Тридцать восьмой улицей появилось изображение ее лучшей подруги, певицы и танцовщицы Мэвис Фристоун. Одетая – если только в данном случае это слово было уместно – в несколько крохотных кусочков блестящей голубой ткани, она прыгала и извивалась на экране под оглушительную музыку – опять же, если этим словом можно было назвать какофонию, которую извергали огромные динамики. Волосы Мэвис, выкрашенные в два цвета – розовый и зеленый – и заплетенные в косички не меньше метра длиной, взлетали, падали и извивались наподобие разноцветных змей в такт ее прыжкам.
Мэвис вообще любила экспериментировать со своими волосами, следуя за капризами моды, и они постоянно меняли свой цвет – от красного к золотому или кислотно-зеленому. Сейчас ее волосы были разноцветными. «В этом – вся Мэвис, – подумала Ева, с глупой улыбкой глядя на экран. – Господи Иисусе, вы только взгляните на нее!»