— И это тоже.
— И что же случилось?
— Ничего. Мы просто поняли, что наши отношения никуда не ведут, – я снова тяну кофе, пряча взгляд. То, что за этим “поняли” скрывается много слез и бессонных ночей, рассказывать не хотелось.
— Четыре года – это много. Не жалко вам их?
— Нет. Наверное. Так что же, у тебя никогда не было серьезных отношений? – перевожу я тему. Разговоры о Владе меня последний год не радуют.
— Нет. Я к этому не стремлюсь. Мне вполне удобно одному, потому я сразу обозначаю формат.
— Формат? – хмыкаю я. – Твой формат, когда девчонка приходит в кафе без трусиков?
— Что? – Данила вздергивает брови в явном удивлении.
— Не держи меня за дуру, – закатываю глаза, – по вашим движениям было все понятно. Ты хотя бы знал, как ее зовут?
— Догадывался, – он широко улыбается, рассматривая меня с интересом.
— И что, всех девушек это устраивает?
— Понятия не имею. Но я не вешаю им лапшу на уши, разве так не лучше? Вот вы были в отношениях четыре года, и все равно расстались. Мне жаль тратить свое время и свою жизнь на человека, с которым мне не по пути. Тем более что отношения – это такая лажа.
— Почему?
— Ну как… Сначала вы пытаетесь казаться лучше, чем есть, а потом показываете свое истинное лицо, и начинается игра в перетягивание одеяла на себя. Сплошные манипуляции посредством давления на чувство вины, или на жалость, на любовь, на эмоции, заботу и тому подобное. В конечном счете отношения – это черная дыра манипуляции, в которую ты падаешь без возможности что-то изменить.
— Ты… – я подыскиваю нужные слова, разглядывая парня. – Ты довольно циничен. Есть ведь и хорошая сторона.
— Если все заканчивается, значит, победила плохая. А все заканчивается, рано или поздно.
— Ага, ну так и человеческая жизнь конечна, – парирую я. – Все мы умрем когда-нибудь, но это не повод пускать жизнь на самотек. А повод брать от нее по-максимуму.
— А что можно взять по-максимуму от любви, Краса? – смотрит он на меня. – Ничего. В этом и весь прикол. Любовь нельзя взять, она появляется в тебе, и ты можешь только отдавать ее.
— Чем больше отдашь, тем больше получишь.
— Это если тебя любят в ответ. А если нет, то получишь только больше страданий. Конечно, никто не спорит, что через страдания человек получает толчок для морального роста, но… Зачем все это нужно, когда можно не страдать вообще?
— Не страдать и не любить?
— В точку.
Данила чокается своим стаканчиком о мой и делает глоток. Странно, я не так давно сама говорила Татьяне Ивановне, что вот это все: любовь, в омут головой, потерять разум, – все это мне не нужно и даже претит. Но сейчас внутри зреет протест против слов парня. Хотя я и вынуждена признать, что в его словах есть доля истины. Но только доля.
Пусть я сама не любила по-настоящему, но у меня перед глазами пример моих родителей, и я знаю, что, несмотря на все невзгоды и проблемы, они счастливы. Счастливы именно потому, что любят друг друга.
— Мне кажется, любовь стоит всех трудностей. Настоящая любовь, – добавляю я. Данила усмехается.
— Ну если когда-нибудь встретите настоящую, маякните мне, я посмотрю.
— Знаешь, что? – щурюсь я, отставляя стакан. – Ты все-таки заслужил дозу щекотки.
Поставив колено на диван, начинаю его щекотать. Данила смешно уворачивается, хватая меня за руки, я смеюсь.
— Ладно, Краса, – качает головой, когда оставляю его в покое. – Давайте проверим, ревнивая ли вы.
— Что? Нет! Ааааа, Соколов!
Но он уже начинает меня щекотать, и да, я боюсь щекотки до ужаса! Стараюсь не визжать, но все равно вырывается, Данила смеется, не отставая, а я уже чуть не брыкаюсь. А потом как-то так выходит, что он прижимает меня спиной к стене, держа мои руки над головой.
Мы замираем, тяжело дыша, ситуация сразу меняет окраску. Смех и веселье уходит, их место занимает томление и возбуждение. Дыхание перехватывает, и я понимаю: я хочу, чтобы он меня сейчас поцеловал.
Глава 12
И тут же осознаю абсурдность этой мысли. Я преподавательница, он студент. Студент, который к тому же не считает зазорным переспать с любой понравившейся девчонкой. А я ни черта ему не девчонка, я не из таких!
— Мне… – я облизываю пересохшие губы. – Мне надо написать… маме.
Соколов, усмехнувшись, отпускает меня и отстраняется, кинув:
— Конечно. Мне тоже надо поработать.
— Ой, прости, я столько времени у тебя заняла своими разговорами.
— Все нормально, Краса, – он кидает на меня быстрый взгляд. – Может, поснимаете меня?
Я только сейчас осознаю, что уже какое-то время обращаюсь к нему на ты. Когда это произошло, почему я не заметила? Теперь как-то нелепо переходит обратно на вы. А он вообще зовет меня Красой, без отчества даже, что уж совсем фамильярно по отношению к преподавателю. Но вместо того, чтобы высказать эти мысли, я пожимаю плечами.