Сейчас либо в кабинет ворвутся парни с пистолетами и шприцами, либо у Елены Викторовны зазвонит телефон и те предупредят её, что задерживаются по какой-нибудь дурацкой причине.
Но никто не пришёл и не позвонил. Елена отвернулась к никого не замечающей Кате, взяла со своего стола кружку. Крепко схватив плечо девушки, Елена стала ей что-то нашёптывать, поднося кружку к её губам. Сейчас главное добраться до полиции и предоставить все имеющиеся записи, о которых Лена не знает. Мне хватило ума не угрожать ей этими записями и не совать ей телефон под нос. Осталось проследить, чтобы он не выпал нигде и не разбился. У меня было несколько секунд, пока Лена среагирует.
В один шаг оказавшись рядом с ней, я выхватил ключ у неё из кармана халата, кинулся к двери, умудрился вставить ключ в замок и провернуть его. Но Лена меня остановила. Её ногти впились мне в предплечье, а сама она заговорила мне на ухо:
- Она одна из пациентов. Ты не бросишь её умирать от того, что я вливаю сейчас в неё. Не кинешь невинную девушку, которой требуется помощь, а не смерть. Хотя с какой стороны взглянуть. Возможно прямо сейчас я избавляю её от мучений.
- Ты хочешь, чтобы я поступил так, как ты запланировала или так, как поступил бы я?
- Что? Я не пожалела мать, которую изначально пыталась защитить, думаешь, оставлю в живых эту Катю? У неё всё хуже, чем у матери. А ты останешься.
- Знаешь, тут так же, как и с твоим мужем. Все думали, ты одинока, а оказалось...
- Что ты хочешь этим сказать? - она закончила фразу, глаза её расширились. Дошло. Я вновь воспользовался моментом и рванул ручку на себя, выбегая в коридор.
Всё ещё был рабочий день, всё ещё с этажа на этаж ходили пациенты и врачи. А я бежал мимо них, радуясь своей дурацкой привычке оставлять ключи от машины у себя в руках, а после от незнания, куда ещё их деть, класть в карман халата. Охранник вновь повертел пальцем у виска, когда я пронёсся мимо него, но мне нужно было оказаться хотя бы рядом с машиной.
Наконец я увидел её, на бегу открывая. Запрыгнув в салон и на всякий случай проверив, что всё с машиной в норме, я завёл её и нажал педаль газа. Как удобно, что передо мной никто не стал парковаться, иначе так резко я бы не вывернул на общую трассу.
Гнал я по правилам. То есть семьдесят девять ровно на протяжении всего маршрута. Да, сигналил на светофорах, да, ругал абсолютно каждого, кто перестраивался чётко перед моей машиной.
Через пять минут я уже вылетал из автомобиля. С самого порога полицейского участка я предупредил, что хочу подать заявление. Дежурный из своего окошка протянул мне лист бумаги, который я начал поспешно заполнять, отвечая на вспомогательные вопросы.
Двое людей с помощью сообщников умерщвляют психически больных людей с помощью некого раствора. Его подмешивают производители еды для дневного стационара. Убито уже шестеро пациентов. Люди падают с сердечным приступом и уже в больнице умирают.
Свидетелем могу быть я - Белов Михаил Юрьевич, психотерапевт, и Скворцова Екатерина Николаевна, работник отдела кадров, пострадавшая.
Виновны Сорокина Елена Викторовна и Казанин Андрей Никитич.
Я швырнул ручку на стол и передал бумагу полицейскому. Он прочитал написанное, задал пару уточняющих вопросов. Я честно ответил, в последний момент оставил ему записи с диктофона и свой номер телефона. Как только мне кивнули, мол, свободен, я ринулся обратно, попутно звоня в хорошее психиатрическое отделение, где у меня работают знакомые. Я был уверен, что Елена Викторовна с Катей ничего не сделает, потому что та может легко сделать с собой что-то сама, но перестраховаться не мешало. Максимум, что могла сотворить Лена - заперла Екатерину в кабинете. Она наверняка думает, что я просто сбежал, как последний трус. Или строит немыслимые догадки, связываясь со всеми своими союзниками. В любом случае эта женщина никак не ожидает увидеть меня вновь в нашем стационаре, если она сама ещё оттуда не смылась, в чём я сомневаюсь.
На втором этаже я оказался моментально. За пятнадцать минут с Катериной ничего не произошло. Она бездумно смотрела в стену, беззвучно шевеля губами. Девушка с ногами забралась на кресло и обняла колени двумя руками. В таком состоянии её забрали мои знакомые. В нормальном месте Катерине окажут правильное лечение и хорошо обследуют.
Катю увезли, но мои метания не закончились. Нужно было в прямом смысле делать ноги из этого места. Окинув прощальным взглядом свой кабинет, на целый год ставший мне вторым домом, я взял портфель, заявление об увольнении и поскакал в главный корпус больницы, при котором и находился наш дневной стационар. Там сидело всё руководство, которое могло принять эту бумагу, в отличии от Андрея Никитича. Он меня точно не отпустит просто так. А этим будет просто некогда разбираться, да и как-то всё равно.