***
День у Марека не задался с самого утра.
- Сынок, вставай! Свадьбу проспишь!
Казалось бы, в столь знаменательный день вообще не до сна должно быть, но Марек спал как убитый. А, проснувшись, наконец, около полудня, он и вовсе не понял, о чем сказала мать. Разбитый, как от тяжелого похмелья, он с трудом воспринимал человеческую речь – куда больше походила она на бессвязное жужжанье, раздражающее и ничего, кроме головной боли, не вызывающее. О чем говорит мать? Какая еще, к черту, свадьба?! Друзья ворвались в комнату – веселые, радостные – и тоже заладили про какую-то свадьбу… Марек сидел на кровати и не понимал, что происходит.
Вот как можно не помнить, что собирался на свадьбу? Или это розыгрыш? Да нет, не похоже… Уж больно серьезно все готовятся: в доме ароматы стоят, каких с детства Марек не помнит, парни все нарядные, будто сами женихи, и ему белую косоворотку со штанами в руки пихают. Пора одеваться, говорят! Правда, свадьба, что ли? И кого женим? И почему вся суматоха здесь, у него дома? В голове туман – вязкий, липкий…
- Жених, ты от счастья, что ли, обезумел? Давай просыпайся!
Так это он жених, что ли?!
Как странно все… Как непонятно, чуждо. Ощущение, будто попал в чужое тело. Может, так и есть? Ну как в книжках про попаданцев! Иначе как еще объяснить это ватное состояние и бред вокруг? Марек попытался вспомнить, что было вчера, но туман в голове – видать, если и правда, жениться собрался, то с холостяцкой жизнью прощался он знатно… Сколько же он выпил? И с кем? Кстати, а раз есть свадьба, то должна быть и невеста. А она-то кто? Марек не знал. Попытался девушку какую-нибудь рядом с собой вспомнить… Учебу вспомнил, и то, что в Хомячинки один, без невесты, вернулся – точно помнит! Значит, местная. А потом белый лист. Словно кто-то ластиком стер все воспоминания.
Он не понимал, что происходит, но виду не подавал – не поверят же. Или решат, что с ума сошел. А он же не сумасшедший, правда? Вот так резко ж с ума не сходят, правда? Или сходят?
Парни смеялись, мать улыбалась, глядя на него… Всё про Яринку, девчонку соседскую, говорили что-то – вот заладили-то! Так и хотелось гаркнуть на них: да умолкните все, нравится она вам так, что в такой день все разговоры о ней, – вперед, идите к ней и там жужжите! Чего мне-то по ушам ездите?! И так тошно… Скажите лучше, на ком жениться надо! Растерянно, веселя и без того развеселых дружков своим видом, он озирался по сторонам, но не решался задать столь глупый для жениха, но столь волнующий для него, вопрос: кто же невеста?
Он делал все, что ему говорили. Сказали надеть – он надевал. Сказали идти – шел. Венок дурацкий напялили на голову – не сопротивлялся. В лодку посадили, повезли куда-то… И пусть. Оказалось, на поляну привезли – что поляна эта для брачного обряда, он помнил. Или знал? Да только толку от этого мало. Ночь, народу тьма – все Хомячинки собрались проводить его в семейную жизнь. А он, как болван, все в том же тумане, шагу боится ступить. Надо невесту выбирать, а он… не знает ее.
Марек растерянно оглядел толпу застывших в ожидании девушек. Все как одна – в рубашках белых, волосы распущены, на лицах всполохи огня играют… Дружки, по пути успевшие вина налакаться, все веселятся, в бок толкают: иди, иди! Куда идти-то? Кто из них его невеста?
Шаг… Еще шаг… По земле, словно ватной. Ну не спрашивать же у людей, на ком ему жениться надо? В мутной голове почти здравая мысль появилась: бери ту, что приглянется, и будь что будет. От отчаяния уже готов был и на это пойти, как вдруг увидел ее – стройную, волнующуюся, глаза опустившую…
Тело моментально отреагировало и потянулось к ней одной. Да так потянулось, что Марек, как заблудившийся ребенок, услышавший голос матери, устремился к ней не раздумывая! Что бы с ним ни случилось, какими б странными ни были его ощущения, а точно знал: эта девушка та самая, единственная его. Та самая, ради которой он здесь… Красавица его!
***
- Марек?!
Вздох непонимания в застывшей тишине пронесся над поляной. Казалось, его слышали все, даже те, кто стоял поодаль от Ярины. Люди переглядывались, перешептывались, глядя то на жениха с неожиданной избранницей, то на Ярину, но сам Марек даже не взглянул в сторону своей невесты – он смотрел только на Агнешку и, сжимая ее руку, уводил за собой.