- А ты, ведьма, вообще молчи!
Ася вырвалась из хватки Марека, не подпускавшего ее к Яринке, развернулась и с горящими от ярости глазами пошла на знахарку, выплескивая всю боль, весь ужас от осознания, что дочь ее мертва. Она была готова задушить женщину собственными руками, и только Андрик, преградив ей путь, с трудом удерживая ее в стальных объятиях, помешал ей добраться до Агафьи.
- Это ты во всем виновата! – вопила Ася. – Это ты Агнешку обрекла! Думаешь, я не помню, как ты угрожала нам, когда она маленькая была? Тебе нужно было доказать всем, что моя дочь будет несчастной! Тебе же нельзя было допустить, чтоб Агнешка просто жила и радовалась жизни! А может, не было на ней никакого проклятья, а?
- Ася, что за бред?!
- «Мертвая энергетика», «тебя никто не полюбит», - передразнивала Ася, заливаясь слезами. – А может, ты все это придумала, а? Ты же ненавидишь нас с самого начала! А теперь ты рада, что моя дочь мертва – ты же только этого и ждала! Ты же тогда еще уговаривала дать ей умереть! Ребенку полугодовалому! Да как у тебя язык поворачивался так говорить? Ты же и сейчас уговаривала ее сделать отворот, зная, что это убьет ее! А может, ты и ведьмой ее сделала назло нам, а? За что ты так нас ненавидишь?
- Ася, хватит нести бред!
- Молчи, ведьма! По тебе костер плачет! – и, обернувшись на Яринку, добавила: - А ты… ты… ты убила родную сестру – ты хоть понимаешь это? Ты променяла родную сестру на того, кто насиловал ее, кто мучил ее столько времени! Как ты могла, Ярина? Живи теперь с этим, как знаешь, но мне ты больше не дочь!
- Ась!
Пытался утихомирить ее и Андрик, но тщетно. Она вырывалась, рвалась то к Агафье, то к Яринке с Мареком, но дотянулась только до комода и со злостью смела с него все, что на нем было: какие-то фотографии, блокнот, вазочку с сухоцветом… Только потом обмякла на руках мужа, обессилев, и тихо прошептала, плача:
- Уведи меня отсюда. Нам надо найти Агнешку… Моя бедная девочка… За что ей все это?!
Андрик увел Асю, и сразу все стихло.
Из своего укрытия вышел Ваня и принялся собирать осколки разбитой вазы. Агафья тихо вышла из комнаты, а Яринка расплакалась, уткнувшись носиком в грудь Марека. Гладя рыжие прядки, он пытался ее успокоить, шепотом приговаривая:
- Тише, родная, не плачь… Она сгоряча так сказала, успокоится – и пожалеет о своих словах. Ты же дочь ее… У них же никого кроме тебя теперь нет…
- Я не виновата в том, что сделала Агнешка! Не виновата!
- Ну конечно, не виновата… Тише, малая, тише…
Можно было б все вернуть назад – он предпочел бы сам погибнуть. Тогда б Агнешка осталась жива, тогда б Яринке не пришлось терять семью. Сама же Ярина, почувствовав его настрой, отстранилась и внимательно на него посмотрела, всхлипнув:
- Даже не вздумай себя винить. Не вздумай, Марек.
Большая теплая ладонь, обхватив ее головку, вернула девушку на грудь.
- Ты поспи, малая, ты еще слаба… Не думай ни о чем сейчас, ладно? А хочешь, мы уедем отсюда, когда чуть окрепнешь? Я тебя в город увезу, подальше отсюда…
- Хочу, - не раздумывая, согласилась Ярина. – Я больше не смогу здесь находиться… И домой я не вернусь.
- Хорошо, тогда уедем. Ты только сил наберись сначала – и уедем.
- Мы маму твою найдем, все расскажем ей – она тебя простит. Меня, правда, теперь возненавидит…
- Ну что ты… Тебя она всегда любила. Все будет хорошо, Ярин, не плачь…
Марек поправил одеяло и крепко-накрепко обнял Яринку, поглаживая трясущуюся ее спинку.
Глава 38
Агнешку искали всей деревней несколько дней. Безуспешно.
Ася с Андриком искали дочь, остальные – ведьму. Дед Митяй все всем рассказал, без утайки – чтоб Марека преследовать перестали. Однако тело девушки так и не нашли. Оно исчезло, как и говорила Ярина, будто испарилось. Ася с Андриком горевали, что ни попрощаться с дочерью, ни похоронить ее не могут; деревенские же искали, боясь, что та осталась жива и однажды вернется – не видя тело, не верили они ни заверениям Агафьи, ни словам Ярины, ни слезам убитых горем родителей. Зато с подозрением косились на Марека – он, живое свидетельство колдовства, и, правда, был совсем не похож на того, кого еще недавно видели они на помосте правосудия.