— Так! Все готово, если больной готов поесть!
Она подняла нагруженный поднос и перешла в дальнюю часть комнаты. Фреска скользнула на прежнее место, и блестящие приборы исчезли. Девушка поставила поднос на диван и потянула за конический рычажок. Рычажок послушно последовал за ее рукой, вытащив за собой полочку — примерно полметра в ширину, на метр в длину. «Дриада» повернулась к Перри:
— Давайте же ешьте, пока горячее.
Перри начал подниматься и застыл. Девушка заметила его нерешительность и забеспокоилась.
— Что такое? Еще слишком слабы?
— Нет.
— Потянули мышцы?
— Нет.
— Тогда подходите, пожалуйста. В чем дело?
— Ну, я… э-э-э… вы понимаете, я… — Как же, черт побери, объяснишь красивой девушке, притом совершенно обнаженной, что не можешь встать, потому что и ты без одежды? Особенно учитывая, что она, похоже, не знает, что такое благопристойность.
Она склонилась над ним с заметным беспокойством. Да ну и черт с ним, сказал себе Перри и стал выбираться из постели. Он слегка пошатывался.
— Могу я предложить свою помощь?
— Благодарю, я в полном порядке.
Они уселись по разные стороны стола-полки. Девушка прикоснулась к кнопке, и крупный фрагмент стены рядом с ними отъехал вверх, открывая окно и за ним великолепный вид. По изрезанному горному склону, через каньон, маршировали высокие сосны. Вверху по каньону, правее метров на шестьсот, водопад вывешивал дымку на легком ветру. Затем Перри взглянул вниз — под окном ничего не было. Головокружение вцепилось в него, и он снова завис на ограждении, глядя на пляж поверх капота своего автомобиля. Он снова услышал собственный крик. Ее руки уже обвивали его, успокаивая. Он собрался с духом.
— Все в порядке, — пробормотал он, — но прошу, закройте ставни.
Она не стала спорить и ничего не ответила, но сразу закрыла ставни.
— Теперь можете поесть?
— Да, думаю, что могу.
— Тогда ешьте, а потом поговорим.
Они ели молча. Перри с интересом изучал свою пищу. Прозрачный суп, какое-то желе с мясным ароматом, стакан молока, легкие булочки с несоленым маслом, несколько видов фруктов — сладкие апельсины размером с грейпфрут и кожурой, как у мандарина, какие-то не знакомые ему желтые фрукты и бананы в черных веснушках. Посуда — легкая, словно бумага — была покрыта твердой блестящей глазурью. Вилки и ложки из того же материала. Наконец он одолел последний фрукт и собрал крошки последней булочки. Девушка закончила есть раньше и наблюдала за ним, опершись на локти.
— Вам получше?
— На порядок.
Она переставила посуду на поднос, подошла к камину, забросила груз в огонь, после чего вернула поднос в стойку среди блестящих приборов (Деметра послушно скользнула в сторону, открывая их).
Возвратившись, девушка задвинула полку-стол и протянула Перри тонкую белую трубочку.
— Курите?
— Спасибо.
Трубка была длиной сантиметров десять и походила на какое-то русское варварство. Ароматизированная, решил он. Он затянулся сначала осторожно, затем глубоко, заполняя легкие дымом. Настоящий виргинский табак. Единственное в этом доме, что казалось абсолютно домашним и нормальным. Она тоже глубоко затянулась и затем заговорила.
— Что ж, кто вы такой и как попали на этот склон? А, прежде всего как вас зовут?
— Перри. А вас?
— Перри? Красивое имя. Я Диана.
— Диана? Еще бы. Идеально подходит.
— Для Дианы я немного округлая, — она прикоснулась к своему бедру, — но рада, что оно вам нравится. Так как же вы заблудились во вчерашней метели без подходящей случаю одежды и без еды?
— Я не знаю.
— Вы не знаете?
— Нет. Понимаете, как получилось: я ехал по серпантину, и встречная машина попыталась обогнать грузовик на подъеме. Я отрулил в сторону, чтобы не столкнуться с ней, и мое правое переднее колесо запрыгнуло на отбойник, так что мы с машиной его перелетели, и последнее, что я помню, — как, падая, смотрел на пляж. И затем проснулся уже в метели.