– Не думаю, – сказал Спарк. – Небо загорается теперь над каждой пядью земли. Беда в том, что не все это видят.
– У меня достаточно зоркие глаза, но все, что я вижу, меня не радует.
– Вы ищете покоя, а его нигде нет… Мир переживает полосу циклонов. Земля потеряла равновесие и долго будет раскачиваться, прежде чем станет на место.
Грохот, вой, свист проаккомпанировал словам Спарка. Двери раскрылись. Возбужденная толпа хлынула в бар.
– Я говорил, Джерри подгадит, – торжествовал блондин.
– Бокс – создание белой расы, – объявил лысый великан с жемчужиной в галстуке.
– Бедный негр, – посочувствовал кто-то. – Европеец для него слишком умный противник.
И сейчас же о негре забыли.
Надвигался решительный момент состязания двух первоклассных чемпионов; битва Европы с Азией.
Публика заняла места задолго до звонка.
Арбитр взошел на помост торжественной поступью герольда. – Сейчас, – протрубил он, поворачиваясь во все стороны, – Эдди Кинг и Сю покажут свое искусство.
Из двух разных дверей вышли чемпионы. Гром аплодисментов встретил Кинга.
Все хорошо знали этого самоуверенного баловня ринга, не получившего в Шанхае ни одного поражения. Он стоял, спокойный и надменный, восхищая формами тренированного тела. Чуть заметным наклоном головы он укрощал незатихавшую бурю.
Но, аплодируя Кингу, зрители жадно разглядывали Сю. Их интересовал загадочный китаец, о чьих успехах кричала американская пресса. Он одержал несколько крупных побед в Сан-Франциско, и его встреча с Кингом сулила много неожиданностей.
Он был ниже и тоньше англичанина. Его тело, похожее на старое дерево, натертое воском, казалось более жестким.
Сю поражал своим необыкновенным спокойствием. Он напоминал юношу, задумавшегося на берегу реки в лунную ночь.
Арбитр объявил начало.
Противников разделяло некоторое расстояние.
Кинг зорко смотрел вперед. Глаза Сю казались закрытыми.
Кинг не хотел первым начинать схватку. Он и так пошел на уступку, согласившись драться с желтой собакой. Правда, этого китайца признавала Америка, но он был все-таки китаец, а американские восторги не стоили многого.
Кинг ждал нападения.
Сю сохранял мечтательную позу. Кинг обозлился:
«Ага, не решаешься начать атаку?! Хорошо же, я окажу тебе честь первой зуботычиной…»
Кинг выпрямился, как освобожденная пружина. Резкое движение плеча выбросило левую руку вперед; кожаная бомба полетела в лицо Сю.
Сю, откинувшись вправо, левым кулаком подбросил вверх руку Кинга. Правые кулаки противников столкнулись на перекрестке.
Зал встретил неудачу Кинга тревожным ропотом.
Кинг пустил в ход несколько запутанных комбинаций, но они не озадачили Сю.
Первый раунд не открыл Кингу слабостей противника. Он выяснил только, что Сю предпочитает бой вплотную бою на дистанции. Кинг решил доконать противника длинным ударом.
Ассистенты старательно растирали Кинга, положившего руки на веревки. Сю сидел прямо, как Будда, свесивший ноги с трона. Тело его, сохранившее сухость, не нуждалось в полотенце. Ладони массажистов скользили, словно по дереву.
Толпа дала волю своим чувствам.
Ее симпатии были на стороне Кинга.
Кинг был идеалом этих упитанных дельцов, шумных матросов, кокоток и контрабандистов. Его удары отдавались сладкой музыкой в их сердцах. Ему одному желали они победы.
Сю должен был сопутствовать триумфу – он служил мишенью для ударов и давал Кингу возможность блеснуть прославленной техникой. Кинг вел атаку. Сю только защищался.
– Кончай с ним скорей, Кинг!
– Не давай ему бегать…
После четырех раундов безуспешной атаки Кинг забеспокоился. Китаец оказался серьезным противником. Несколько быстрых ответных ударов заставили Кинга забыть о цвете его кожи. Начался пятый раунд.
Кулаки Кинга замелькали, как поршни пущенного мотора. Кинг хотел во что бы то ни стало сорвать Сю с места, оттеснить в угол, где ему легче было покончить с ним.
Сю принимал удары с удивительной легкостью. Кинг начал выходить из себя. Он наседал всем своим весом. Сю отступил на несколько шагов назад.
Кинг торжествовал.
Он бил двойными ударами, усиливая их перекачками. Сю отнесло вихрем почти к самой веревке.
И вдруг Сю сделал остановку. Левая рука его, мелькнув молнией, ударила Кинга в открытый живот. Удар, угодивший в солнечное сплетение, оглушил Кинга. Не давая ему опомниться, Сю нанес один за другим четыре страшных коротких удара. Кинг повалился на помост.
Все это произошло в одну секунду.
Публика была оглушена не менее Кинга. Зал охнул из конца в конец, и, когда Кинг падал, можно было подумать, что вместе с ним валится весь зал.
Грохот сменила странная тишина.
Онемевшие зрители всматривались в чудо. Оно было бесспорно. На помосте лежал Кинг. Над ним стоял спокойный, невозмутимый Сю.
Находившиеся среди публики китайцы устроили робкую овацию.
Зал продолжал хранить молчание. Расовая обида заглушила спортивный восторг. Китаец победил европейца – это переживалось, как оскорбление.
Уже давно отсчитал секунды звонок. Растерявшийся арбитр догадался, наконец, подойти к Сю.
Волновались китайцы. И все же публика не замечала победы – вернее, она не хотела ее признать.
Сю набросил на плечи халат. Молчание толпы его не удивляло. Там, в далекой Америке, белые люди аплодировали каждой его победе, потому что он был их гость. Сегодня дело обстояло иначе. Он побил гостя у себя дома. Он понимал, что это не могло понравиться остальным гостям.
Сю не испытывал радости, тем более – злорадства.
Он получил только профессиональное удовлетворение. Недаром он происходил из рода кантонских вышивальщиков, чьи шали считались лучшими среди лучших. Пальцы его предков не ошибались. И его руки, переменившие тонкую иглу на кожаные перчатки, обладали фамильной непогрешимостью.
Спарк просматривал газеты. Обычно они состояли из биржевых котировок, телеграмм о результатах теннисного матча, советов, как выводить пятна, и обывательских писем с проклятьями по адресу большевиков. Сегодня – целые столбцы были посвящены описанию сенсационной схватки в «Карлтоне».
«Случайность одержанной противником г. Кинга победы не подлежит сомнению, – писал какой-то необузданный патриот. – Английский чемпион в реваншной схватке легко восстановит свое первенство, что совершенно необходимо для хорошего настроения английских граждан, испорченного неожиданным поражением г. Кинга.
Мы надеемся, что на этот раз г. Кинг не забудет, что он сын великой нации, удерживающей трехсотлетнее мировое первенство, и своими кулаками достойно поддержит ее славу».
Далее следовали прозрачные намеки на некрасивое поведение американцев, участвующих во всякой авантюре, направленной против британского влияния в Китае.
«И эти чудаки думают, что они делают здесь большую политику!..» – Спарк отшвырнул газеты.
В комнату вошел Курц. Он был в сиреневых шароварах, заправленных в пестрые чулки, и яркой фуфайке.
– Я пришел к вам с исключительным предложением, – затараторил он, – как журналист, вы должны заинтересоваться.
– Выкладывайте, – кратко ответил Спарк.
– Речь идет о путешествии к истокам Голубой реки, в «Горы верхних небес», которые прошел Марко Поло в тринадцатом веке!
– Вам надо как можно скорее собираться домой, – сказал Спарк, – иначе вашим родителям придется разыскивать вас на небесах.
– Неужели вы отказываетесь от поездки?.. Я вас не понимаю! Интересуясь Китаем, вы обязаны заглянуть в его глубины.