И отец, до этого отмалчивающийся, выдыхает.
Момент истины. Почему от меня скрывали одну из главных тайн?..
— Да. Есть… — прошептал он, — Миша, ты… — он пытался подбирать слова, — Наверняка ты сейчас очень обижен и зол. Эмоции скрывать ты не умеешь. Этим ты… действительно в маму и бабушку, — с грустью улыбается он, а потом, помедлив, продолжил, — Причина, почему я тебе ничего не рассказывал о твоём родстве, о твоём и моём наследстве… да потому что я трус.
Хмурюсь, глядя на отца. Он на меня не смотрит.
— Я боялся, что это тебя сломает. Ещё с самого детства было понятно, что ты перерожденец, и я верил, чего-то тёмного и злого. Я не хотел этого, не хотел возвращаться в Германию, не хотел тебя лишаться и не хотел… Чтобы Аня плакала и переживала. Я всего этого не хотел. И что делать я не знал, — шептал он, — Тебя бы забрали. И даже если мы бы тебя укрыли — я верил, что ты сам пойдёшь за такой огромной силой. Я просто…
И он выдохнул, сжимая кулаки и процеживая сквозь зубы:
— Я просто боялся тебя потерять. Эта информация могла разрушить абсолютно всё, ради чего я всех предал, бросил и какую жизнь выбрал! Я просто хотел… чтобы всё осталось хотя бы так же. Вот и всё. Поэтому я ничего не говорил.
Я опускаю взгляд.
— Наверное, здесь было миллион других верных решений. Но я… просто ошибся. Вот и всё. Прости меня, Миша. Это моя вина и только моя. Ты должен был знать. Но я просто… не понимал, что делать.
Повисла тишина. Эти слова отцу давались явно не легко. И не потому, что он принципиально не хотел их говорить, а потому что он действительно искренне чувствовал свою вину. Здесь всё объективно и понятно. Он действительно очень сильно облажался.
— Нельзя… ни в коем случае нельзя держать такое в тайне всё время! — сказал я.
— Нельзя. У меня нет оправданий, — прошептал Марк, — Тайны, обманы, недоговорки — это то, что рушит семью. Прости.
Я сжимаю кулаки. Напрягаюсь.
Да, я злюсь. Идиотское «прости»? Просто «ПРОСТИ»⁈ Серьёзно⁈ Что, теперь каждый косяк можно исправить обычным «прости»⁈ Конечно же нет! И это меня тоже злит!
Но это говорит моя детская обиженная сторона. А с другой стороны, что он ещё может сказать? Он что, отправится в прошлое и всё это исправит? Ему нужно что-то сделать? Нет, всё уже случилось. И всё, что мы можем — только решать вскрывшуюся проблему.
Но есть ещё одна.
Да, надо решить прямо сейчас, кто я: маленький малыш или уже взрослеющая личность.
Я вновь выдыхаю, прикрываю глаза, успокаивая сердцебиение и подавляя гнев:
— Я прощаю, пап.
И отец вскидывает на меня глаза. Всё это время он смотрел в пол, и глаза его были мутные, блеклые.
Сейчас же, после моих слов — они засияли.
— Но если ещё раз я узнаю, что от меня скрывали нечто подобное, тогда я не гарантирую, что смогу вас всех простить!
— Хорошо, сынок, — тепло улыбается отец, со вздохом скидывая груз со своей души, — Хорошо… Да. Всё теперь будем рассказывать.
Я цыкаю, качаю головой и выдыхаю.
Князев, наблюдавший за этой семейной сценой, вскинул брови и с удивлённым лицом закивал:
— Мой пиздюк! Русский! — хмыкает он, — Ну, полагаю, малыш вновь спас семью, ха? А вот теперь следующий вопрос. Вильгельм, вернёмся к…
Снова Князев пытается взять темы под контроль, и снова…
— Виктор, ты же понимаешь, что согласно мировым законам, наследника правящего режима можно возвращать любым способом? А его удержание является казус белли — поводом к войне, — перебил его Вильгельм.
— О, да, я это прекрасно понимаю, — улыбается он.
— Это для тебя забавно? Ты счастлив, что у меня есть буквально повод начать войну с твоей страной?
— О, нет, это было бы плохо, — закивал он, — Только вот, Миша — аристократ моей страны. С моей протекцией. И согласно тем же законам, я, пусть я не имею казуса белли к войне с тобой, имею точно такое же полное право возвращать его любыми методами. И вот тут возникает интересная ситуация! — он явно веселился, — Михаэль, как я погляжу, вполне уже взрослая личность! Пусть ещё и достаточно низенькая, милая, но мудрая, полноценная личность! Мы оба имеем право держать его в своей стране. Ну и не забывай, что у меня дочь примерно его возраста. Две подписи, и вот он уже наследник моей страны. Хочешь, скажу про казус белли? У меня он тоже появится, Вильгельм.
— Угрожаешь?.., — процедил он.
— Предупреждаю. И вот интересная ситуация! Как нам её разрешить? Потому что обе наши страны имеют полное право на владение…
— «Владение»?.., — процедил я, — Вы чё, сволочи, все здесь попутали⁈
На меня медленно все повернулись.
«Пользователь, скачок гнева.»