— Я решил, — хмурюсь, — Мне нужно что-то доброе, светлое. Какая-нибудь святая магия. Отведите меня!
— Ну… милок. Святая магия встречается тут и там. А без конкретики конкретного я тебя провести не смогу — она же везде! Будем шастать бесконечно.
Я хмурюсь ещё сильнее. Блин, проблемка.
— Но ты уверен? — продолжила сопровождающая, — Ты точно хочешь именно этого?
— Да, — киваю.
— Тогда просто иди, — улыбается старушка, — Это место магическое — оно приведёт тебя куда нужно, если ты уверен, что ищешь.
«Ну, если оно так работает…», — и я шагаю.
Я просто случайно иду в случайном направлении. Заворачиваю, куда левая пятка скажет. Я совершенно не имею понятия, куда и зачем я иду! И что типа… я приду к тому, чему нужно?
Нет. Что-то здесь не так. Как там Барон говорил? «Когда просишь то, чего не ведал, то идёшь экстерном нахрен»?
Нужно уточнять.
«Тогда мне ещё нужно, чтобы книга была переводимой без шифров, без древних языков, которые уже как тысячу лет исчезли, и никто их не знает. Латынь — это край. Она должна быть читабельна и должна содержать практические знания», — хмурюсь, уверенно шагая вперёд, — «И она должна содержать в основном техники. Заклинания допускаются, но немалая часть там должна быть и техниками»
С каждыми десятью метрами я включал всё больше условий — святая магия, включающая разные области. Универсальна. Есть нападение. Есть защита. Не требует жертв. Есть градация затрат — чтобы я хоть что-то мог применить уже сейчас.
Каждый шаг — новое слово. Каждый метр — уверенность, что я ищу. Я смотрел на полки, я вглядывался в книги, и всё больше понимал конкретику. Это место… будто само вводило меня в фокус, поток. Чем дальше — тем легче лились мысли. Будто я не придумываю идеальную книгу…
А она сама себя рисует.
— Стоп. Хватит, — я почувствовал, что нужно остановиться, — Мне кажется, где-то здесь.
Отец и сопровождающая остановились, с интересом оглядывая полку. Я тоже задрал голову, и наш взгляд одновременно приковала одна единственная книга…
Толстая, здоровая. Закованная в золотые цепи, с белоснежной обложкой, инкрустированной золотыми прожилками, словно трещинами едва сдерживаемой святой силы. И она мерцала. Светилась, освещая всё вокруг! Даже факел не нужен!
— Ого… красота, — кивнул отец.
— «Святой Легион», — сказала старушка, — Хороший выбор! Я, конечно, не знаю всей истории, но эта книга — одна из причин победы в прошлом вторжении Бездны.
— Это там, где был и Соломон, и легионы Небес спустились на войну, помогая людям?
— Ага. Великая война с Бездной. А вы знаток древней истории!
— Друг историк, — хмурится отец, — Не, ну это хороший выбор, Миша! Думаю можно…
— Нет… — пробормотал я, — Что-то здесь не так.
Всё это время я молчал. Хмуро смотрел на книгу, размышляя над правильностью выбора. Всё в ней идеально! Всё как я хотел! Она выглядит святой, она выглядит могущественной! Да и в истории мира она сыграла не последнюю роль! Да она человечество спасла!
Но… что-то здесь не то. Слишком она… вычурная. Слишком кричащая. Будто… уж слишком она пытается мне понравиться.
Я хмурюсь и оглядываюсь, смотря не на самое яркое, а на всё остальное.
— А это что? — указываю на другую книжку.
Она стояла в тени, незаметная на фоне Святого Легиона. Убогая. Просто неприметная, будто старый дневник бедняка. Пыльная, грязная. Страницы даже не серые — они коричневые. И вместо цепей — она перевязана грязной тканью, будто сорванной с одежды.
Старушка внимательно взглянула на фолиант и её лицо дёрнулось — по глазам побежали голубые энергетические линии, а всё тело застыло. Это что… Библиотека загружает в неё знание⁈
— Простите за ожидание, — она слегка дёргает головой и приходит в себя, — Великий Архив даёт информацию лишь по мере необходимости, и за всё время эту книгу никто не брал. Впрочем, понятно почему — все брали Легион напротив. Кто захочет брать такую старенькую, убогую книжонку? — улыбается она, с нежностью касаясь перевязанной грязной ткани, — Ведь это всего лишь дневник Великого Мученика — человека, завершившего вторжение Бездны.
Я хмурюсь. Меня пробирает.
— Не слышал о нём, — хмурится отец, — Разве завершил один человек? Все же человечество постаралось.
— Так говорит Архив, — пожимает плечами старушка, — Его имени не найти в учебниках. Никто его не помнит. О нём нет ни одной записи. Призрак прошлого, всё равно что выдуманный. И всё, что осталось — этот дневник.