Вскидывает руку, приказывая своим гвардейцам остановиться:
— Прочь, оставьте, — приказывает он.
— Но… — замялись они.
— Я сказал, выйдите! — надавил Император.
— Как прикажете, господин, — кланяются мужчины и, глянув на два трупа, закрывают дверь в зал.
Штаны на моей ноге порвались от такого сильного и резкого удара по металлу, однако моя нога…
— Миша, ты как? — хотел было подойти ко мне отец.
— Всё хорошо.
Я опёрся на правую ногу, не ощущая ни боли, ни хромоты. Мелочь.
«Мы адаптированы к дробящему урону достаточно, чтобы вы это даже не ощутили»
Удар голенью по металлу — и я не ощутил ничего! Ни-че-го. Я просто пробил металл. Вот тебе и окупаются все приключения и гематомы.
В итоге, теперь в зале два трупа, к одному из которых приложил руку и я сам. Не знаю, хорошо это или плохо, но не сказать, что чувствую особую жалость. Это вынужденная мера. Плюс убил-то и не я!
Я поворачиваюсь. Князев стоял с характерной для него полуулыбкой. Откуда у него этот серп?..
— Гордыня, значит, — хмыкнул Князев, — Даже я её давненько не видел! А она всё время была здесь.
— Не переживай, некромант. Я тоже её не видел, — сказал Вильгельм, — Что-ж, мне крайне интересно, откуда в таком маленьком теле такая сила, но, полагаю, пока что мне никто не скажет. Раз так, то обойдёмся без применения силы в принципе, — говорил он чётко и твёрдо, хотя вот корона из его головы пропадать не спешила, — Тогда, Князев, раз ты настаиваешь, я выслушаю твои предложения с глазу на…
— Никуда. Вы. Не. Пойдёте, — процедил я.
Все на меня обеспокоенно глянули.
— Один дьявол, второй тиран. Я знаю, что вы будете решать за МЕНЯ. Вы не считаетесь с мнением! Ну уж нет — говорить будем здесь, и все!
Виктор вскинул чёрные брови, Вильгельм нахмурился.
Так и знал! Стоит только взрослым начать говорить о детях, как о мнении последних даже и не подумают! Нет. Никуда они не пойдут, и решать будут со мной! И плевать, что я ребёнок!
Со мной. Будут.
С̙͉͔Ч̭̣̪И̣̫̩Т̼͓͍А̟͕̖Т̖̣̼Ь̗̞̤С̹͖̯Я̮̬̯!̞̟̺
— Что-ж… значит пора менять тактику, — улыбается Виктор, — Я не против, Миша. Но твой дед…
— Хорошо, — он сложил руки за спиной.
Хмурюсь.
И вот, моя сила, мои возможности предотвратили возможный плохой исход.
Достаточно было показать, что с тобой нужно считаться. И переговоры продолжились. Ну как удобно, да⁈
— Отец… — процедил Марк, — Объясняйся!
— Объясняться? Я? — задрал он бровь, — По-моему, у нас у всех здесь есть вопросы. И вот тебе, Марк… — смотрит он в глаза сыну, — Придётся ответить первым. И не передо мной.
Отец слегка дрогнул, прекрасно осознавая, на кого он намекает. И медленно перевёл взгляд… на меня.
Я смотрел прямо на него. Прямо ему в глаза.
— Миша… — прошептал он.
Я никак не отреагировал.
Конечно, я уже достаточно взрослый, чтобы не впасть в истерику и не затаить какую-то глубокую детскую обиду. Я понимаю, что он тоже человек и тоже может ошибаться. И что у него наверняка были свои причины.
Но сейчас мне вообще не до шуток. И я действительно буду ждать от него ответов. И он ответит.
Виктор Князев же в это время нахмурился, сжал и разжал свою руку и огляделся. Его глаза, однако, всё так же продолжали мерцать алым при каком-то определённом ракурсе, а при каком-то — тёмно-зелёным, некромантским.
— Что ж, действительно, я не чувствую в тебе Гордыни. Ты даже не герцог. Интересно, что это такое? — сказал он, — Странно. Впрочем, наверняка ты не скажешь.
— Угадал, не скажу.
— Ну раз так… — хмыкнул Тёмный Император, явно не чувствуя огромной проблемы во всём случившемся, — Давайте говорить и договариваться. Раз уж мы тут все собрались.
Но тут резко открывается дверь в другое помещение, видимо кухню, и заходит Эскофье!
— Господа, а вам десерти… уой-ой-ой… — увидела она всех нас и мёртвого охранника и тут же на ходу разворачивается, — Извините, попозже зайду.
Она закрывает дверь и исчезает.
— Милая девчушка. Люблю француженок. Ну, впрочем, не секрет, — говорит Князев, — Так, Вильгельм, дорогой мой друг, твоя точка зрения? Что ты хочешь нам…
— Я понимаю, Виктор, что ты специалист в переговорах, — резко перебивает его Вильгельм, — Ты всегда переворачиваешь диалог и берёшь его под контроль. Ты — дьявол, и это твоя сила. Но поверь, со мной так не выйдет. Твоя ловкая попытка навязать темы и ритм не выйдет, — корона из его головы замерцала, а голос Вильгельма огрубел, — Вы в моём доме и темы задаю я. И для начала говорить будешь не ты, Виктор, — он переводит взгляд на Марка, — Марк, есть что сказать мне и сыну?