«Ес… ес… да… ДА! ХА-ХА ДА! Наконец-то…», - сжимаю кулак, - «МНЕ ДАЛИ ПОВОД…»
Подскакиваю, целюсь.
К̤̲̩ͨͣ̐Р͎͙̼̿̓ͣО̣̫̭͑̎ͫМ̫̥̣ͪͧ̐С̭̣͔͂̎̔А͈̲̺ͧ͐͂Т̭̮̭̋̒͛Ь̭̭̯ͪ̓̈
И я бью. Кулаком прямо в печень.
БАХ!
Отрепетированный десятки раз, удар из положения ниже противника. Теодор успевает чуть отойти, поэтому прилетает в живот, но даже это его сшибает и валит на жопу! Он хватается за место удара, начинается жмуриться и тяжело дышать.
Я пытаюсь подняться. От этого голова закружилась ещё сильнее. И тут же подскакивает Максим и берёт меня за руку, помогая подняться!
Ноги ватные. Башка раскалывается. Щупаю затылок, крови нет. Но шишка точно будет.
«Теодор…», - я медленно перевёл на него взгляд.
Лежит. Держится за живот и едва сдерживает плач лишь благодаря остаткам гордости. Он не хочет зареветь при всех!
Но вот он смотрит на Катю, ради которой всё это делал, и…
— А што? Я не пвосила, - она пожала плечами.
И тут…
— У… уа-а-а-а! – Теодор снова заплакал, как и подобает полуторагодовалому ребёнку, а не личинке надменного аристократа.
Дверь резко распахивается, и влетает воспитательница, перед которой открылась картина.
Я и Максим, стоим над плачущим Теодором.
Так, погоди.
Ой, да дранный ты кот. Да что за несправедливость-то?!
— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!
*****
Ежеглавная рубрика «Новости на Первом Имперском!»
Реформа учебной системы показала свою эффективность.
Практика показывает, что дети в детсадах, учащиеся по особой программе, показывают куда лучшие результаты после выпуска. Но у этого есть и другая сторона.
Если тебя оттуда исключат – абсолютно все приёмные комиссии будут знать причину, и закрыть на неё глаза уже не смогут.
Глава 13
Мы с Максимом сидели в кабинете воспитательницы.
Да ёмаё.
— Уму не постижимо. Просто невероятно! В первый же день! Да вы же детки, вы карапузы - карапузы не должны драться! Откуда в вас столько жестокости?! Вы как эти… кто там в новостях? Каннибалы маленькие!
Я вздохнул и покачал головой. Максим же был крайне недоволен текущем стечением обстоятельств, и уже готовился надюзать в штаны в качестве защитного механизма. Понимаю. Тоже хочу.
А Теодор… ну чё Теодор, его в срочном порядке увезли в городскую частную больницу. Он там такого наговорил, и что сердце болит, и животик порвался, и сознание теряет, и дышать тяжело! А он же у нас, как выясняется, сын одного из спонсоров этой шаражки! Конечно за него переживают!
Уроды.
— Я не знаю что с вами делать, - цыкнула красная от злости директриса, - Так не может продол…
— Со мной, - перебил я.
— А?!
— Не ш вами. Со мной. Я удалил. Макфима отпуштите.
— А Теодор сказал…
— Теодол – мелкий, лживый плидулок!
«Обнаружены первые признаки энергопсихоза. Успокойтесь»
Воспитательница распахнула глаза от моей наглости и таких слов из уст ребёнка. Я цыкнул и тут же отвёл глаза, пытаясь найти хоть что-то, что нам сейчас поможет!
Чёрт, она ведь и Макса сейчас погонит! Он-то вообще просто рядом стоял!
Пострадает мой друг. Расстроятся мои родители. Мама… будет плакать. Уже не от счастья. Не хочу. Нельзя.
«Нельзя. Нельзя, что бы нас выгнали. Мама расстроится!», - я водил глазами, - «Что сказать воспитательнице? Чёрт, она заранее предвзята, почему взрослые такие сложные?!»
И тут…
Я цепляюсь глазами за камеру в углу кабинета.
Погоди… камеры!
«Рой, срочно выведи записанную картинку игровой комнаты!»
Перед глазами выскочила голографическая модель комнатки, будто я сейчас нахожусь в ней. Начинаю водить глазами.
— Михаэль, что с вами?
Уверен, со стороны это капец как странно выглядит, но мне плевать. Я искал. В этом углу. В том. В том. Чёрт, не нахожу! Тогда может…
Ха! Есть! Несколько камер в разных частях комнаты!
Вы все будете плясать под мою дудку, ха-ха-ха-ха! Я здесь божество!
— Скажите, госпожа воспитатель…, - я смахнул голограмму, - Вы голдитесь своим штатушом? Что вы алистоклат. А лаботой? Вы её выполняете на шовесть?
— Конечно!
— А почему вы не посмотлели запись с камел? Почему лешили слазу встать на столону Теодола?
— Я… э-э…
Сюа-а-а, скотина! Попалась на горяченьком, да?! Чё, хотелось поплясать перед Теодорами, денюжку на садик получить? Справедливость, бейби-и-и. Оу-е-е-е!
Снова я вертел несправедливую судьбу!
— Ну лазве я мог плосто его удалить?! – я схватился за грудь.