Перед своим отправлением в неизвестность Нансен пишет письмо Еве, в котором залихватская уверенность в счастливом завершении «операции» сменяется рассуждениями о смерти (этого больше не будет ни в одном другом письме и ни в одной книге):
«Как это ни печально, все когда-нибудь умирают, будь то раньше или позже. И если один уходит в мир иной, а его пара остаётся на земле, в том нет ничего ужасного, ведь он прожил отведённое ему время — на земле осталась о нём память, а жизнь — не что иное, как память и надежда…»
И ещё Фритьоф отдаёт жене чёткие приказы, как именно стоит поступить с его дневниковыми записями, оставшимися на «Фраме»: публиковать из них стоит лишь отрывки и сделать это должны его брат Александр, профессор Брёггер и Молтке Му. А Свердрупу были оставлены следующие распоряжения:
«Капитану Отто Свердрупу, командиру „Фрама“.
Покидая в сопровождении Юхансена „Фрам“, чтобы предпринять путешествие на север — если окажется возможным, до самого полюса — и оттуда к Шпицбергену, по всей вероятности, через Землю Франца-Иосифа, я передаю тебе дальнейшее руководство экспедицией до её завершения. С того дня, как я покину „Фрам“, к тебе перейдёт власть, которая до сих пор принадлежала мне, и все остальные должны беспрекословно подчиняться тебе или тому, кого ты назначишь начальником.
…Твоя обязанность — доставить порученных тебе людей благополучно на родину, не подвергая их никакой ненужной опасности ни ради сохранения судна или груза, ни ради научных результатов экспедиции… Я знаю, что ты всегда и всё будешь держать в такой исправности, чтобы в наикратчайший срок покинуть „Фрам“ в случае какого-либо внезапного несчастья, например пожара или напора льдов… Кроме необходимого провианта, оружия, одежды и снаряжения, оставляя „Фрам“, ты должен взять с собой в первую очередь все научные материалы, дневники, записи наблюдений, все научные коллекции, которые окажутся не слишком тяжёлыми, а в случае невозможности — небольшие образцы их, фотографии — лучше всего негативы — пластинки и плёнки, если они окажутся чересчур тяжелы, то хотя бы отпечатки».
В результате Нансен и Юхансен отправились на Северный полюс 14 марта 1895 года на трёх нартах с 850 килограммами провианта.
Поход оказался чрезвычайно тяжёлым: постоянно дули встречные ветры, скрадывалось за счёт дрейфа льда пройденное расстояние, нарты через торосы приходилось толкать или тащить волоком, слабели и не могли спать собаки, шерстяные костюмы напоминали ледяные доспехи. Когда путешественники забирались в спальные мешки, одежда оттаивала и охлаждала своих владельцев, от чего те часа полтора тряслись от холода. Нечего было и думать просушить её — и она постепенно пропитывалась потом, становясь похожей на дерюгу.
Во время похода Нансен обычно шёл впереди, отыскивая среди торосов путь, за ним следовали нарты, а замыкал «процессию» Юхансен.
«Что касается Яльмара Юхансена, — пишет П. Э. Хегге, — то, когда он плёлся вслед за Нансеном к Северному полюсу, его волновали исключительно насущные и практические вопросы. Им удалось отправиться в путь только с третьего раза — и надо было поспешать. Когда Юхансен 31 марта свалился в полынью и промок до нитки, Нансен невозмутимо продолжал идти дальше, дав поняв спутнику, что и он должен сделать то же самое, несмотря на тридцатиградусный мороз (сорокаградусный, по словам Юхансена). Юхансен намекнул на то, что он был бы не прочь избавиться от ледяного панциря и переодеться в сухое. Но Нансен не хотел терять времени, он обернулся и воскликнул с досадой: „Ты же не баба!“ Юхансен с трудом сдержался, но, поскольку сомнений, кто главный, не было, путь они продолжили, пока не пришло время разбить лагерь. Здесь Юхансену пришлось латать свои водонепроницаемые брюки, потому что, промокнув и замёрзнув, они порвались на куски. Через год он припомнит Нансену эту реплику. И Нансен раскается в ней.
Но в книге об экспедиции на Северный полюс Нансен не упоминает ни это раскаяние, ни сам эпизод. И лишь через 20 лет, осенью 1933 года, он напишет статью в память о Юхансене, своего рода запоздалый некролог. Статья была напечатана в ежегоднике Норвежского географического общества через несколько месяцев после того, как отверженный, спившийся и отчаявшийся Яльмар Юхансен покончил с собой. Нансен написал следующее: