Когда студент Нансен, плавая на „Викинге“, охотился „а тюленей в Ледовитом океане, впервые произошла его встреча с прославленной „Вегой“. С восторгом и преклонением любовался он кораблем, на котором Норденшельд дерзнул обогнуть Азию. Не думалось тогда юному студенту, что наступит время, когда он станет обладателем медали „Беги“, как сам Норденшельд.
Норвегия видела в Нансене своего великого сына. Он одержал победу над обледенелой страной как вдумчивый ученый и одновременно как сильнейший спортсмен. И в его книге наука удивительно органично сочетается со спортом. Лыжи, лыжи! Пара обыкновенных лыж… Без них не удалось бы одолеть страшную „снежную Сахару“. В Европе и в Америке до той поры мало кто занимался лыжным спортом. А после Гренландской экспедиции началось повальное им увлечение. По примеру норвежцев немцы основали свой первый лыжный клуб в Шварцвальде, затем открылись такие же клубы в России, Швейцарии и других странах.
Книга о Гренландской экспедиции имела грандиозный успех, она стала откровением для старшего поколения и молодежи. Автор ее не шел к славе ценою жизней других людей, как поступало большинство исторических героев. Слава пришла к нему сама, ибо он был подлинным героем с железной волей, смелым умом и открытым сердцем.
Гренландская экспедиция стала своего рода школой для всех отправляющихся в путешествия. Опыт ее изучали и стремились применить не только в суровой Арктике, но и в условиях знойной Африки. Ведь научный подвиг не знает границ — повсюду к нему стремятся лучшие умы и сердца человеческие.
19 июня 1889 года Нансен записал в своем дневнике: „Она ожидает меня…“ Кто была „она“?
Но сначала еще несколько слов о нем самом. Накануне широким, свободным шагом спортсмена, шагом путешественника, привыкшего ходить в гору и против ветра, шел он по пустынным улицам Христиании. Город уже спал в тот ночной час и был тих, как бывает тихим море, успокоенное штилем.
На улице Айлерт-Зунд он остановился у одного из небольших домов с красной черепичной крышей.
Окна дома находились низко, и Нансен мог бы легко, даже не становясь и а цыпочки, заглянуть внутрь, однако он предпочел схватить с земли горсть песку и бросить ее в окно.
Дребезжание стекла вызвало заспанно-недовольный голос из глубины:
Кто там, черт побери?
Это я!
— Ты, Фритьоф?
— Да, дорогой зять!
— Ну и нашел время для визитов! Право, только ты на это способен…
Дверь открылась. Нансен вошел прямо в спальню своей сестры и ее мужа. Широко расставив ноги, заложив руки в карманы, стройный, веселый, он молча уставился на них.
— Ради бога, говори скорее, что случилось? — воскликнула сестра в испуге: бывало и раньше, что брат захаживал в неурочное время, но так, среди глубокой ночи, он еще не заявлялся.
Фритьоф молчал, продолжая улыбаться.
— Да говори, что с тобой? Наконец тайна слетела с его губ.
— Я обручился… — еле слышно прошептал он и вдруг громко, счастливо рассмеялся.
— С кем?
— С Евой, конечно! Ева Саре и Фритьоф Нансен… Не правда ли, вместе это звучит чудесно?
— Поздравляю! Поздравляю!.. — горячо откликнулись сестра и зять.
Разумеется, они знали невесту; была она из довольно известной норвежской семьи. Отец ее, Микель Саре, сначала был священником, потом занялся наукой, стал выдающимся зоологом, много потрудился как океанограф, был профессором университета в Христиании. В роду его жены многие сыграли заметную роль в духовной жизни страны, особенно в развитии ее искусства. Так, например, брат жены, Вельхавен, был известным поэтом.
А сама Ева Саре? Нельзя было не залюбоваться ее гордой, холодной красотой, а кто знал ее ближе, говорил и о тепле, спрятанном глубоко в ее сердце, Она обладала хорошим голосом, училась музыке в Берлине, славилась как отличная спортсменка.
— Правду говорят люди, что ты познакомился с ней в лесу Фронеральм? — спросила сестра. — Увидел в снежном сугробе две барахтающиеся ноги с лыжами, а когда помог подняться, оказалось, они принадлежали…
— Девушке сияющей красоты! И я влюбился в нее сразу… — Нансен не подтверждал, что то была правда, и ничего не отрицал, он просто смеялся. Ему очень хотелось смеяться и говеем не от выпитого шампанского, которое зять поспешил принести из погреба, чтобы отметить столь торжественный случай, а просто оттого, что всякое напоминание о Еве Саре ему было необычайно радостно.
С решимостью человека, которого ничто и никто не может увести от главной жизненной цели, делая предложение Еве, он предупредил, что собирается отправиться в новое далекое путешествие. „Куда?“ — спросила она. „На Северный полюс!“ — ответил он.