И именно поэтому он опасен.
ГЛАВА 8
За следующие две недели я выработал новую мантру: Веди себя профессионально и перестань думать о ней.
Это было немного длинно для мантры, но это было умно, ясно и действенно. Я был очень горд этим.
К сожалению, это также доказало, что мантры — полная чушь, потому что четырнадцать дней спустя Скарлетт все еще преследовала мои мысли, словно остроумный и слишком красивый призрак.
Проснувшись, я с нетерпением ждал нашей следующей совместной сессии.
Когда я сел за руль, я вспомнил ту ночь, когда я вез ее домой под дождем.
Когда я вошел в ее студию, я вновь пережил свою панику, когда увидел, как она падает, и огромное облегчение, когда она очнулась.
Несмотря на то, что я ей сказал, я заскочил в КАБ в тот день, чтобы обсудить с Лавинией проблему папарацци. Вот и все. И все же мои ноги привели меня в ее студию, а не в кабинет директора, и моя решимость держать ее на расстоянии вытянутой руки рухнула в ту секунду, когда я увидел, как она страдает.
Я был убежден, что мы являемся субъектами какого-то вселенского заговора в тот момент. Я просто не мог этого доказать.
— Ты меня слушаешь? — сквозь мои нежелательные мысли прорвалось раздражение отца.
Я откинулся на спинку стула и снова сосредоточился на его хмуром взгляде. Мы сидели друг напротив друга за моим детским обеденным столом, на котором все еще сохранились следы от перманентных маркерных фигурок известных футболистов, которые я нарисовал в детстве. Несмотря на все мои усилия перевезти родителей в новое, более просторное место, они настояли на том, чтобы остаться в своей старой двухуровневой квартире на юго-западе Холчестера.
К счастью, после нескольких стычек с прессой они согласились на новую систему безопасности, но меня все еще беспокоило, насколько они доступны любому человеку, имеющему подключение к Интернету и хотя бы минимальные навыки сыщика.
— Я слушаю, — сказал я, хотя уже двадцать минут назад отключился от его разговора.
Мы всегда говорили об одном и том же: что я сделал неправильно в своем последнем матче и как я могу улучшиться в следующем. Мой отец смотрел больше повторов моих матчей, чем тренер, а это о чем-то да говорило.
— Весь сезон вам не хватало сосредоточенности, — сказал он. — Где была сплоченность? Где был огонь?
— О, да ладно тебе, Рон, — сказала моя мать со своего места у стойки. Она взяла две кружки чая и поставила их на стол, по пути бросив на моего отца сердитый взгляд. — Я думаю, он играл великолепно. Ты был лучшим бомбардиром лиги в этом сезоне, не так ли, дорогой?
Мой отец прервал меня, прежде чем я успел ответить.
— Лучший бомбардир, но без трофея. — Его обветренное лицо еще больше нахмурилось. — Надо было остаться в «Холчестере», как я тебе и говорил. Ты же знаешь, что я сейчас едва могу показаться в пабе? Мы всегда были красно-белой семьей. А потом тебе пришлось пойти и… и сделать это.
Он указал на раскрытую на столе газету. Фотография меня, явно опустошенного после матча с «Холчестером», заняла половину первой страницы спортивного раздела.
Я не только проиграл, но и был одет в фирменную форму «Блэккасла» — фиолетово-белую.
Если мой отец был главой Объединенной церкви Холчестера, то я был ее величайшим еретиком.
— Ты знаешь, почему я это сделал. — Мне надоело повторять одно и то же снова и снова. Каждый раз, когда я приезжал, отец неизбежно поднимал тему моего «предательского перевода» к самому большому конкуренту «Холчестера», поэтому я теперь редко приезжал домой. Я был здесь только в эти выходные из-за дня рождения Тедди.
— Деньги, Фрэнк Армстронг, и кровавый проигрыш в твоем послужном списке. Как это относится к тебе? — Мой отец издал звук отвращения.
Деньги и работа с Фрэнком Армстронгом. Я назвал ему эти причины, но они не были единственными. Но я никогда не скажу ему, какой была третья.
Когда я не ответил, он оттолкнул стул и умчался, забыв о чае.
— Не принимай близко к сердцу то, что он говорит. — Мама похлопала меня по плечу. — Ты же знаешь, как он фанатичен в отношении этой команды. Потребуется время, но он справится.
У него было полгода, чтобы это пережить. С другой стороны, он отказывался разговаривать со мной в течение месяца после того, как узнал о переводе, так что тот факт, что мы вообще общались, был улучшением.
— Я иду к Тедди. — Я встал и поставил полупустую кружку в раковину. — Я вернусь к ужину.
Ее лицо смягчилось.
— Ладно. Не будь слишком строг к себе, ладно? Все это: матчи, прессинг, давление — это временно. Это не определяет тебя.