Это было преувеличением, в какой-то степени. Никто не мог гарантировать карьеру в профессиональном футболе. Были начинающие игроки, которые работали так же усердно, но так и не приблизились к высшей лиге. Удача и время имели значение.
Мне пошло на пользу и то, и другое, а Тедди — нет.
Камень застрял в горле. Я заставил себя проглотить его. Сейчас не время зацикливаться на прошлом.
— Кем бы ты хотел стать, если бы не пошел в футбол? — спросила Скарлетт, неосознанно бросая мне спасательный круг, прежде чем я утону в море «а что, если».
— Понятия не имею, — сказал я. — Футбол — единственное, в чем я когда-либо был хорош.
Я ненавидел школу. Я проводил свои уроки, мечтая о футболе, и, вероятно, поэтому мои оценки были ужасными. Мои учителя не знали, что со мной делать. Большинство в конце концов сдались, а некоторые просто смеялись, когда я говорил, что стану следующим Бекхэмом или Армстронгом.
Я доказал, что они неправы, но небольшая часть меня держалась за их слова. Их отвержение глубоко запечатлелось в моей психике, подпитывая меня злобой, но также мучая меня страхами, что они говорили правду.
Что я оказался там, где оказался просто потому, что мне повезло, и что удача может от меня отвернуться в любую секунду.
— Может быть, я бы стал гонщиком, — сказал я, подумав. — Или занялся другим видом спорта.
Это была ложь. Другого вида спорта не было. Был только футбол. Однако это было слишком грустно признавать, поэтому я просто придумал.
— Если бы не это, я бы пошел на что-то дикое, например, инструктор по серфингу для собак или профессиональный обнимальщик или кем-то в этом роде.
— Профессиональный обнимальщик — это не работа.
— Это определенно так. Погугли. — Я помахал телефоном в воздухе. — Не хочу хвастаться, но я отлично обнимаюсь. Могу продемонстрировать.
Скарлетт закатила глаза, но легкая улыбка все же промелькнула.
— Нет, спасибо. Поверю тебе на слово.
Мы погрузились в уютную тишину. Казалось, Скарлетт хотела остаться так же сильно, как и я, несмотря на зевоту, которую она пыталась скрыть.
Чувство вины давило на мои плечи. Мне не стоило заставлять ее играть раньше. Я читал, что интенсивные упражнения могут усугубить симптомы хронической боли, но погода была такой прекрасной, и я не думал. Мне нравилось видеть, как она слишком много отрывалась, и она двигалась с грацией танцовщицы, которая была очевидна даже нетренированному глазу.
— Хотела ли бы ты снова танцевать? — спросил я. — Если бы у тебя была такая возможность.
Скарлетт на секунду замерла, прежде чем покачать головой.
— Неважно, чего я хочу, — сказала она, ее лицо было лишено эмоций. — Я не могу. У меня были операции, физиотерапия и всякое такое. Сейчас мне намного лучше, но я потеряла много подвижности и гибкости из-за травм бедра. Я никогда не буду выступать на том уровне, на котором раньше.
— Но ты скучаешь по танцам, — мягко сказал я.
Была долгая пауза, прежде чем она ответила.
— Да. — В этом слове была целая тоска. — Я скучаю.
Ответный комок эмоций сжался в моей груди. Я не мог представить, что однажды проснусь и потеряю возможность играть в футбол. Конец ее карьеры был еще более разрушительным, потому что он был таким неожиданным. Я нашел информацию об аварии после того, как она мне о ней рассказала. Она ехала на представление, когда в них врезалась другая машина.
Вселенная может быть чертовски жестокой, и мне было неприятно видеть печаль в ее глазах.
— Не все танцы должны быть в Королевском Оперном Театре или в Уэстбери. — Мне показалось, что я увидел, как она вздрогнула при упоминании Уэстбери, но, возможно, мне это показалось. — А ты можешь делать это ради развлечения? Может, есть роли, которые менее физически обременительны.
— Не знаю. Я не пробовала. — Резкий ответ Скарлетт свидетельствовал о том, что она хотела закончить разговор как можно скорее.
Я не хотел заставлять ее слишком сильно нервничать и не хотел ее осуждать, но я не мог сдержать шока от того факта, что она даже не пыталась танцевать после несчастного случая.
Я бы понял, если бы она оставила этот мир позади, но она все еще преподавала балет, и сама говорила, что скучает по нему.