- Да он же на жопе сидит весь матч.- кривя лицо машет на меня рукой.
- Слово даю, в сборной играть будет.- вскакиваю я со стула.
- ???? В какой сборной? - удивляется наш "главноначальник".
Оп-па. Думай башка.
- Через год-два у нас наверняка сборная СССР будет, - по спине пробежало стадо мурашек.
Сталин повеселел. Плеснул себе коньяка. Выпил. Смотрит, молчит. И тут меня прорвало:
- Василий Иосифович, я могу сделать одно дело с Вашей помощью... Вас все хоккеисты и футболисты благодарить будут.
Сталин погрозил мне пальцем:
- Ты ври, да не заговаривайся. Чего это я им такое могу дать?
- Защитную экипировку. Лёгкую и прочную. Травмы в разы упадут.- говорю по-американски прижимая ладонь к сердцу.
Генерал потрепал шевелюру, словно подгоняя мысли:
- Ну, ладно. Башка работает(кивнул на меня). Вспомнишь всё потихоньку. Будешь пока у Боброва помощником по вратарям и по этой... ну ты понял. А вот от всех тебя на время нужно спрятать. Чтобы история с фотографиями улеглась. Объявим тебя погибшим с командой. Потом ошибка вскроется. Но, это будет потом. А пока не играешь, походишь под другой фамилией. А кто вопросы задавать будет, тех мы одёрнем... Какая фамилия тебе нравиться?"
- Жаров. Юрий Жаров, - говорю я привычное с детства.
- Почему Жаров?
- А в такую холодину на воротах о жаре хорошо мечтается...
Все вместе хохочем.
Глава 2.
Из газет: В 1950 году начнётся разработка плана по генеральной реконструкции города. Развернётся обширное строительство, как на набережных, так во многих других старых районах Москвы. В недалёком будущем будет построена каменная высотка МГУ. В Лужниках будет создан "Город спорта", который станет вскоре большим спортивным комплексом на набережной.
Я ждал у приёмной, пока старлей получал у Сталина указания насчёт меня. Рядом в курилке дымила красавица-капитан, а вокруг неё, распушив перья в папиросном дыму, "летали" сталинские соколы, вероятно надеясь на удачную посадку. Нравы у военных были простые. Один рассказывал, как штурман обделался во время задания.
- Хорошо пехоте. Можно в сторону отойти. А так маску пришлось надевать. Аж глаза резало.
Толпа загоготала. А седой майор лет тридцати сказал:
- Точно. Мне комдив Осадчий так и говорил: "Хоть обосрись, но дело сделай!".
- Это у вас что ли полк Героев был?
- Точно. Пятый гиап. Мы больше семисот немецких птичек сожгли.
- А на чём летали?
- На "Лавочкиных". В конце войны мы Прагу взяли под колпак. Да у меня фотка есть. Мы на ней спим на новом аэродроме...
Я подхожу, смотрю на пошедшую по рукам фотку.
И правда спят.
А фронтовик продолжает:
- Там в Чехии почти миллион фрицев в обороне стояло. А чехи-подпольщики вместе с ставшей за них первой дивизией РОА восстание в тылу у немцев подняли. "Власовцы" на немецкую форму надели бело-сине-красные повязки и выбили немцев из города. Только тогда фрицы всю Прагу кровью залили. Восставшие открытым текстом беспрерывно умоляли американцев, что стояли рядом и Красную Армию бывшую за двести километров от города спасти Прагу. Американцы не полезли, а наши ломая укрепрайоны попёрли и утром девятого мая первые танки с боями вошли в Прагу. Потом ещё неделю вокруг города бои шли. А на других фронтах праздновали...
Лётчики замолчали, отдавая видимо дань памяти погибшим после Победы.
- А слышали байку про ТУ-2? - спрашивает лётчица.
- Нет, расскажите... - гудят "соколы".
- Женился пилот бомбардировщика на оружейнице из своего полка. И так нажрался на свадьбе, что ничего с женой не сделал ночью. Жена обиделась и утром куда-то ушла. Пилот тоже психанул и поехал на аэродром. Подходит к своей "тушке", а на фюзеляже самолёта краской намалёвано: " ТУ-2, а жену ни разу".
Открылась дверь приёмной. Махнув мне, мол пошли, старший лейтенант представился на ходу:
- Николай Изотов.
- Юрий Жаров,- отвечаю.
- Молоток. В роль входишь - прям артист... Да, мы к артистам едем.
- На "Мосфильм". Дорогу знаешь? - обратился Изотов к водителю, пока садились в машину.
- Бывали на Потылихе,- сказал усатый водила.
Бибикнул, объезжая подошедших, прыгающих от холода немцев, и двинулся в сторону Раменок.
На киностудии состригли мои патлы, нарядили в пронафталиненный френч (с Махно что-ли сняли), сменили ботинки на офицерские сапоги. Главный, которому докладывался мой куратор, после всех пертурбаций довольно крякнул, оценив работу и сказал:
- Всё бы хорошо, если бы походку ещё поменять. (Изотову) В вашем доме офицеров театральная студия есть? Узнайте и запишите юношу на танцы. Тогда мама родная не узнает, - и, встав со стула, крикнул своим, - Работаем, работаем!