– Но откуда он узнал, что мы... – Уайти замолчал и нахмурился. – Конечно, я не делал тайны из того, что мы собираемся на Ферму.
– Конечно. Даже я слышал, что какой-то псих собирается добраться до неисправного генератора на печальной памяти астероиде. У Ханаша большие связи в Совете сектора, он обязательно должен был об этом узнать. А он-то знал, что вы там найдете.
– Смерть, – прошептала Лона. – Смерть ста тысяч человек. И мамы с папой.
Слезы покатились по ее щекам. Уайти прижал девочку к себе и ждал, пока минует буря, радуясь, что Лона наконец-то может горевать и может оставить прошлое там, где ему положено быть.
Корделия вытерла глаза, высморкалась и, всхлипнув, спрятала носовой платок:
– О, какая храбрая девочка!
– Действительно. И хотя не все у нее потом шло прекрасно, большую часть жизни она прожила счастливо. И весьма энергично.
– Если так же энергично, как в детстве, она никогда не должна была скучать, – заметил Магнус.
– Он тоже был храбрым человеком, этот Уайти, – глаза Джеффри горели. – Отважным и находчивым.
– Не могу не согласиться... хотя должен добавить, что он никогда не искал опасности. Однако непонятно каким образом постоянно навлекал ее на себя.
– О, слава Небу, что ты знал и таких, как он! – выдохнул Грегори. – Ты много лет провел со старателем-скупердяем, но тебе встречались и хорошие люди!
– Да, а что случилось с этим старателем? – Джеффри нахмурился. – Как ты освободился от него?
– Благодаря смерти, дубиновая головушка! – Магнус легонько шлепнул брата по голове. – Как еще он мог освободиться от этого жмота?
Джеффри легко отразил шлепок, ответил для равенства свои ударом и проговорил:
– Я мог бы придумать сотню способов, начиная с дубинки и кончая ядом.
– Джеффри! Надеюсь, ты шутишь! – воскликнул шокированный Фесс. – Кстати, я освободился от него вследствие его собственной порочности.
– Пороч... чего? – спросил Грегори.
– Порочность, Грегори, это когда поступают неправильно и при этом не испытывают угрызений совести. Мой хозяин проявил это свойство, когда получил тревожный сигнал от группы людей, потерпевших ракетокрушение, и решил не приходить им на помощь, так как не надеялся получить от них маломальской прибыли или удовольствия.
– Вот же подлец! – ахнула Корделия. – Он был совсем лишен человечности?
– Совсем, – согласился Фесс. – Он с удовольствием позволил бы им умереть и после никогда не вспомнил бы о них.
– Но ты не позволил ему?
– Естественно. Я органически не мог позволить. Моя программа расценивает человеческую жизнь гораздо выше удобств – а спасение жизни других людей выше желаний моего хозяина. Поэтому я повернул корабль, подобрал их и впустил через шлюз. А когда они оказались в шлюзе, то убедил хозяина разрешить им пройти на корабль.
– Убедил! – торжествующе воскликнул Джеффри. – Ты ослушался хозяина!
– Да, ослушался, но хозяин сам хотел нарушить закон.
– А ведь ты подчиняешься законам!
– Так, – подтвердил Фесс. – Подчиняюсь.
– А бывали еще случаи, когда ты не подчинялся хозяину?
– Бывали, – честно признался Фесс. – Я скоро понял, что потерпевшие крушение проявляют исключительную преданность друг другу и взаимную поддержку. Но мой хозяин получил сообщение о том, что они бегут от правительственных сил. Кроме того, в сообщении обещали солидную награду за информацию об их местоположении. И так как сами беженцы ничего не могли заплатить скупцу, то он решил их продать.
– Продать? – Джеффри нахмурился. – Но как можно продавать людей?
– В старые времена подобное положение вещей называлось рабством, – пояснил Фесс, – и я уверен, что единственная причина, по которой мой хозяин не опустился так низко, – просто отсутствие такой возможности. Но едва подходящий случай предоставился, как он, не долго думая, решил заработать на беглецах. И поэтому приказал мне передать сообщение на станцию Церера, чтобы известить власти о присутствии беженцев на борту. И я отказался это сделать.
– То есть не послушался и хозяина и требований закона!
– Не совсем, – возразил Фесс, – потому что у меня были основания полагать, что сами власти в данном случае являлись нарушителями закона.
Джеффри выглядел раздраженным. Если Фесс говорит “были основания полагать”, значит у него были почти несомненные доказательства.
– Но мой хозяин привел в действие передатчик вручную и послал сообщение. Корделия нахмурилась:
– Разве это не опасно?
– Ага, – согласился Джеффри, – а я из твоих слов понял, что твой хозяин был не очень храбрым человеком. Разве он не ценил собственное благополучие превыше всего?
– Это правда, – согласился Фесс. – Но беглецы не представляли социальной опасности. Это были не преступники, а просто люди, не согласные с политикой, проводимой группой лиц, которая тогда пришла к власти. И так как сами по себе беглецы не были опасны, старатель не колеблясь решил выдать их убийцам, нанятым правящей группой.
– Трус! Негодяй! Подонок! – воскликнул Джеффри. – Неужели у него не было никакого сочувствия к беднягам?
– Подозреваю, что не было. Я же сказал, он не задумываясь решил заработать на беглецах, когда представилась возможность. Но он не знал, что получит гораздо больше от того человека, который впоследствии нанял меня на работу.
Джеффри не понял.
– Ты хочешь сказать, что тебя у хозяина выкупили беженцы?
– Да. А именно их предводитель. Корнелия тоже задумалась.
– Но зачем этот богатый джентльмен выкупил тебя у старателя?
– Им необходимы были я и лодка-ослик, чтобы успеть уйти от убийц, которых старатель вызвал по радио.
– А как этот достойный джентльмен узнал, что старатель их вызвал?
– Я взял на себя смелость сообщить ему.
– Фесс! – Джеффри шокировано смотрел на него. – Ты предал своего владельца!
– Да, – без колебаний ответил Фесс. – Я уже высказывал свое мнение о чертах характера старателя, дети. Но к тому времени я уже испытывал большое уважение к беглецам и понял, что они пытаются завоевать свободу для всего человечества. Моя программа считает эту свободу фундаментальной ценностью, равной, а может быть, и гораздо выше верности владельцу. -