– Тод Тамбурин... – Корнелия ошеломленно смотрела на Фесса. – Ты хочешь сказать, что это был Уайти-Вино, о котором ты только что рассказывал? Тот самый, который помог внучке справиться с комплексом ложной вины из-за смерти родителей?
– Тот самый, – согласился Фесс. Грегори нахмурился.
– Но как получилось, что он оказался тезкой другого “Тода Тамбурина”, о котором ты нам рассказывал на уроках?
– Очень просто. Он не тезка, а все тот же человек.
У Джеффри от изумления отвисла челюсть.
– Тот самый Тод Тамбурин? Слабак с пером и чернилами? Тот, которого ты назвал величайшим земным поэтом?
– Это не только мое мнение, дети, но общее мнение земных критиков. И вряд ли его можно назвать слабаком.
– Тот самый, стихи которого ты заставлял нас заучивать наизусть, хотим мы того или нет? – продолжал Джеффри.
– Неужели тебе они так не нравились? – поддел его Магнус.
Джеффри поморщился.
– Нет, конечно. Его “Мятежники и адмирал” просто класс, да и баллады очень хороши. Но в “Упадке и падении свободы” я, например, не вижу проку.
– Я тоже, – согласилась Корделия, – но мне очень нравятся его “Радость молодой жены” и “Ухаживания Денди”.
– Еще бы, – усмехнулся Джеффри.
– Дети, у каждого, кто читал его стихи, есть свои любимые, – быстро сказал Фесс, предупреждая стычку, – хотя мало кто знает автора. Да, моим третьим владельцем был Тод Тамбурин. Он подарил меня своей внучке Лоне. Это был свадебный подарок, и с тех пор я служу этой семье.
Магнус уставился на Фесса.
– Ты хочешь сказать, что мы все потомки Тода Тамбурина?
– Не нужно этому удивляться, – посмеивался Фесс. – Разве вы еще не поняли, что когда вам весело, вы не можете не петь?
Дети удивленно переглядывались.
– Но довольно, вас зовут родители.
– Еще, пожалуйста, Фесс. Расскажи нам что-нибудь о Тоде Тамбурине! – попросила Корделия. Но большая черная лошадь покачала головой и повела детей к Роду и Гвен, которые ждали в тени дерева.
Глава четвертая
Они выехали на извилистую дорогу, ведущую к замку, в тот момент, когда солнце уходило за горизонт, и хотя путники направлялись на восток от своего дома, дорога много раз поворачивала вокруг горы, так что на этот раз солнце оказалось за замком. Кроваво-красный закат придал черному грозно нависающему над ними величественному строению какой-то зловещий вид.
Корделия вздрогнула.
– Как будто он следит за нами, папа.
– Это всего лишь иллюзия, моя дорогая, – Род прижал дочь к себе, чтобы скрыть собственную дрожь. – Просто такой угол зрения. Каменная кладка не может смотреть, у нее для этого нет глаз.
– Но он смотрит, папа, – голос Магнуса дрогнул, тем самым смазав впечатление от тона, но мальчик не обратил на это внимание. Он встревоженно смотрел на замок. – Что-то скрывается за этими камнями, и оно заметило наше появление.
На этот раз, чтобы скрыть дрожь, Род выпустил Корделию из объятий. Что-то действительно может прятаться в замке – на планете, где буквально каждый житель является потенциальным эспером, можно ожидать всего. Он взглянул на Джеффри: даже ребенок-воин мрачно хмурился, глядя на замок как на еще не нападающего, но готового в любой момент к атаке врага. А Грегори побледнел, глаза его широко распахнулись. Род повернулся к Гвен.
– Ты тоже это чувствуешь?
Гвен кивнула, не отрывая взгляда от замка.
– Знаешь, милорд, в нем ощущается какая-то древняя беда, старинное проклятие, которое должно быть снято.
– Ну что ж, такой семье, как наша, это вполне под силу! – Род расправил плечи и двинулся к замку. – Вперед, армия. Когда это хоть самый страшный злодей мог нас остановить?
Ему хотелось бы услышать за спиной одобрительные возгласы, но таковых не последовало. Род рискнул оглянуться и увидел, что домочадцы следуют за ним с решительным видом. Хотя чародей предпочел бы на их лицах выражение разумной осторожности.
“Ты уверен, что это самое правильное, Род?” – послышался у него в ухе голос Фесса.
Род заметил, что робот не воспользовался частотой человеческой мысли. Следовательно, остальная часть семьи его не слышит. И ответил:
“Конечно, нет, Старая Железяка. Но разве это когда-нибудь меня останавливало?”
К тому времени, как они добрались до рва и увидели, до какой степени разрушен замок, небо потемнело. Крыша замка обвалилась, в башнях не хватало бойниц. Мороз и вода вырвали из северной стены несколько каменных блоков, оставив зияющую пробоину размером в четыре квадратных фута. На их глазах из северной башни вылетела стая летучих мышей и устремилась в ночное небо. Род подумал, что при дневном свете замок вообще показался бы грудой развалин. Он медленно произнес:
– Не думаю, чтобы мне хотелось провести в нем ночь.
Но Гвен ответила:
– Нет, мы должны.
Род повернулся и посмотрел на жену:
– Провести здесь ночь? Когда самое время ожить духам? Тем более, что мы все ощутили здесь какую-то угрозу?
– Да, и потому должны выступить против нее, – решительно заявила Гвен. – Иначе зло, таящееся в этой угрозе, уцелеет и будет продолжать осквернять владение, которое отдано нам и о котором мы должны заботиться.
Роду пришлось признать, что этого не обойти: они приняли этот надел, отделенный от земель Медичи, и, следовательно, приняли на себя ответственность за благополучие местных жителей. Конечно, они этого не хотели и не просили, но и не отказывались. Если Туану и Катарине понадобилось, чтобы Гэллоутласы позаботились об этой земле и ее обитателях, то их долг исполнить это пожелание. Для отказа должна существовать очень веская причина.
Такой причины у них не нашлось.
– Я вижу, Медичи не позаботились очистить это место от призраков, хотя владели им достаточно долго...
– Ты сам сказал – призраки, – глаза Грегори стали огромными, как у филина.
Джеффри презрительно взглянул на брата.
– Какая новость, особенно после того, что мы сами здесь ощутили.
– Конечно, – согласился младший из Гэллоугласов, – но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.
Джеффри раздраженно поморщился и собирался что-то сказать, но Род остановил среднего, положив руку ему на плечо.
– Я просто называю явление, сын. Это способ справиться со страхом...