– Рассказывали и кое-что похуже, – мрачно добавил Излучина. – Я бы не хотел повторять эти рассказы в присутствии детей.
– О, мы не хотим тебе помешать, – возразил Магнус.
– Не нужно, – Род бросил предупреждающий взгляд на сына. – Я думаю, мы и так догадываемся.
– Догадки хуже того, что они делали, – недовольно пробурчал Джеффри.
– Ты нас не понял, – ответил Крушина. – Подумай самое плохое о Фокскортах, и это окажется правдой.
– Неужели они были такие плохие? – глаза Корнелии стали еще больше.
– Да, плохие, – подтвердил эльф. – Но наконец главой рода стал граф настолько порочный, что отказался даже от своего долга перед собственной фамилией. Он не вступал в брак, хотя пытался навязать свое внимание любой женщине, которая оказывалась в поле его зрения.
– Навязать внимание? – Грегори вопросительно взглянул на отца.
– Я объясню тебе это попозже, сын. Лет через десять. Значит, у последнего графа не оказалось законных наследников титула?
– Не оказалось.
– И не было никаких двоюродных братьев, которые могли бы принять наследство? – спросила Гвен.
– Да, вы правы, существовали две боковые линии рода, – согласился Горн, – но все они переселились в другие герцогства, поступили на службу к местным лордам и сохранили права рыцарства. Они преодолели пороки предков и своих родичей из Фокскорта.
– Конечно, не сразу, уверяю вас, – добавил Излучина. – Первый рыцарь, как нам рассказывали соседние эльфы, хранил верность своему лорду, храбро сражался в битвах и справедливо, хотя и строго обращался со своими крестьянами. Его сыновья перестали наливаться элем и охотиться за юбками, а внуки были уже не хуже всех других рыцарей. А может, и лучше.
Крушина кивнул, продолжая жевать.
– Крестьяне их даже полюбили.
– Весьма впечатляюще, – кивнул Род. – Так что же случилось, когда они приняли имение под свое крыло?
– Ничего не случилось, потому что они его не приняли, – сказал Крушина. Род присвистнул.
– Настолько все плохо? Оба семейства отказались от возможности получить знатный титул и имение только из-за скверной репутации замка?
Излучина серьезно кивнул.
– Какой же скелет в шкафу может заставить отказаться от семейного титула?
– Любой, – Магнус презрительно сморщился. – Разве достаточно призраков, чтобы отказаться от наследства?
– Обычно нет. Я знаю немало семейств, которые превосходно уживаются с призраками или, по крайней мере, не обращают на них внимание. Фамильный замок для них так ценен, что они согласны разделять его с предками, которые не желают его покидать и после смерти. Бывали даже времена, когда нувориши пытались купить семейных призраков, чтобы такими авторитетами подкрепить свои новоприобретенные гербы. У меня дома такое бывало лет четыреста назад. Один из моих предков даже создал себе голограмму призрака.
Магнус посмотрел на Фесса, но робот старательно отводил взгляд.
– Поэтому сами по себе семейные призраки – не причина, чтобы отвергать права на имение, – закончил Род.
– Кончено, если эти призраки не воплощение конкретного зла, – отметила Гвен. Род кивнул.
– Должно быть, последний граф Фокскорт отличился чем-то действительно ужасным.
– Уверяю тебя, так и было, – заверила Лещина.
– Назови любой порок или злодейство, и он обязательно будет в нем повинен.
– Но все равно это... – Род замолчал, вспомнив, что ему приходилось слышать о садистах. – Нет, забудьте. Я могу представить себе грехи, которые придадут замку такую плохую репутацию, что его не захочет принять никто, даже вместе с титулом.
– Совершенно верно, – согласилась Роза.
– И никто не захотел принять это имя, – Род нахмурился. – Нас это удивило. Я хочу сказать, что фамилия “Фокскорт” не очень обычна. Это место было прославлено хорошей охотой на лис?
– Нет, – ответил Крушина. – Конечно, здесь можно было поохотиться, но не лучше, чем в других местах. И к тому же рыцари обычно охотились на кабанов, а не на лис.
– Или крестьян, – мрачно добавил Ручей. Корделия задрожала, Грегори отвернулся, а Магнус и Джеффри посерьезнели.
Род постарался замять это упоминание.
– Значит, не в этом источник названия замка.
– Это так, – подтвердил Крушина. – От первых эльфов, которые жили в этой местности, до нас дошло, что вначале это название произносилось по-другому, более сложно.
– Да, и с высокомерным акцентом, – подхватил Излучина, – и поэтому и мы, и крестьяне приземлили его и стали произносить, как сейчас, Фокскорт.
Все эльфы закивали, а Роза добавила:
– Третье поколение семейства само стало так произносить свою фамилию, а пятое вообще забыло о первоисточнике.
– Гм, – Род нахмурился. – Наверное, трудно будет восстановить оригинальное произношение.
– Ты не сможешь это сделать, – заверил его Крушина. – Оно утрачено навсегда. В ухе Рода послышался голос Фесса: “Это вызов”. Род согласился. Первоначальное произношение фамилии должно быть зафиксировано где-нибудь в книгах лорда канцлера, в древних налоговых документах или перечнях имений. Вероятно, никакого отношения к призраку оно не имеет, но Род решил все равно его установить.
Гости удалились, довольные похлебкой и истратившие запас сплетен. В конце концов, они ждали целых двести лет, чтобы поделиться ими.
Гвен объявила, что пора ложиться спать. Род мысленно намекнул Фессу, что неплохо бы покараулить, и Стальной Часовой встал на свой пост поблизости от детей.
Это сделало его пригодным для традиционных рассказов перед сном, особенно потому, что дети были перевозбуждены и не хотели засыпать. Они готовы были поссориться и даже подраться, и потому Фесс ожидал не только призраков.
Дети легли, но не успокаивались.
– Какое мрачное и злое место, – говорил Джеффри. – Кто знает, какие славные дела может совершить в нем доблестный человек?
– Никто, особенно если этот храбрец сбежит при виде призрака, – ответил Магнус.
– Ты хочешь сказать, что я сбегу!