Она сунула под нос Роду маленький ледник. Тот вытаращил глаза на айсберг и тонкое золотое колечко под ним. Внутри у него все перевернулось, внутренности опустились. Но он сумел прошептать:
– Наилучшие пожелания, новобрачная!
– Спасибо, дорогой! Я всем этим счастьем обязана тебе! – Малдун обняла его, быстро, но крепко поцеловала и сказала: – Я никогда не забуду, что ты сделал для меня, – наклонила голову, неожиданно застеснявшись, и выдохнула: – А теперь я должна идти. Меня ждет муж.
И она исчезла в вихре мономолекулярного шелка и тафты.
Род застонал, перевернулся и свесил голову к ведру, стоявшему рядом с койкой.
– Фесс, что я наделал?
– Ты сделал хорошую женщину счастливой, Род.
– Но я не этого хотел!
– А чего ты хотел?
– Ох... не знаю... Но она должна была каким-то образом понять, что по-настоящему люблю ее только я, и прийти ко мне!
– Ты заслужил ее вечную благодарность, Род. Она теперь твой друг на всю жизнь.
– Но я совсем не это имел в виду...
Глава одиннадцатая
Внезапно в зале прозвучал низкий стон.
Дети мгновенно вскочили, волосы у них встали дыбом. Гвен выпрямилась и вопросительно взглянула на супруга.
– О, нет! – простонал Род. – Опять?
– Это дух другого типа, папа.
– Мне все равно: нам нужно выспаться! – Род перевернулся, сел и посмотрел на Магнуса. – Кого ты разбудил на этот раз?
– Я никого не будил, папа, – голос Магнуса дрогнул. – Или если и разбудил, то невольно, во сне.
– Это все, что ему было нужно, – Род ржал голову руками. – Мы живем в битком набитом призраками замке, и наш сын пробуждает духов даже во сне, – он повернулся лицом к лицу с призраком. – Кто ты такой, чтобы являться ночью и пугать мою семью до смерти?
Стон сменился связной речью:
– Молю прощения, благородный рыцарь. Если бы у меня был другой способ, я бы не стал пугать молодежь.
– Мог бы застать меня одного, предающегося где-нибудь размышлениям.
– Не мог, потому что только твой сын дает мне возможность появиться.
Род взглянул на Магнуса, подняв брови.
– Ну, хоть этот вопрос решен, – он снова повернулся к привидению, нахмурился, разглядывая его. На призраке были надеты призрачные же латы и меч в руке. Все это соответствующим образом призрачно гремело. – Будь вежлив с гостями. Покажи нам свое лицо и назовись, – проворчал Род.
– Прошу прощения, – рыцарь сунул меч в ножны и не только поднял забрало, но снял весь шлем – и тут же перестал казаться страшным. Он оказался лысым, с добрым морщинистым лицом и мягко светящимися очертаниями. – При жизни меня звали Донд л'Аккорд. Я никого не хотел испугать, особенно малышей.
– Мы не малыши! – выпалил Джеффри, а вот Грегори не стал спорить, только смотрел.
– А я Род Гэллоуглас, лорд Чародей. Это моя жена и дети. Чего ты хочешь от меня?
– Чародей! – в глазах рыцаря загорелась надежда. – Молю о помощи, милорд! Сжалься над бедным измученным отцом. Умоляю о помощи!
– Отцом? – Род окончательно проснулся. – У тебя случайно нет дочери, которая тоже бродит по замку?
– Да, вы угадали, – лицо призрака омрачилось.
– Как буду бродить и я, пока не отомщу.
– Ага, – произнес Род. – Отомстишь человеку, который обидел твою дочь?
– Да, измучил ее сердце, а потом убил! Если бы мы с ним были живыми, я бросил бы ему перчатку, а потом вышиб бы мозги одним ударом!
– Не очень подходящая мысль для того, кто надеется попасть на небо. Значит, ты умер сразу после смерти дочери?
– Нет, ты не прав, – дух воззрился на Рода удивленно. – А почему ты так решил?
Прощайте, методы Шерлока Холмса. У Рода с дедукцией отношения складывались не лучше, чем у доктора Ватсона.
– Ты должен был умереть после дочери, – попытался объяснить Род, – иначе ты бы не знал о ее смерти. Но и не очень много времени спустя, иначе перерезал бы глотку злодею и с радостью пошел на плаху, если бы понадобилось.
– И правда, пошел бы, – призрак печально улыбнулся. – Но я умер до ее смерти. Погиб в сражении. Мой дух устремился на небо, но по дороге стремление мое замедлилось и наконец совсем остановилось. Тревога за дочь вернула меня обратно на грешную землю. Но во всем остальном я стремился припасть к напитку блаженных и потому повис между земным сводом и небесным, пока стремление дочери ко мне не переросло в ужас и притянуло меня, как магнитом, в этот замок – и в этот момент ее дух вырвался из плоти. Но она не могла меня увидеть, потому что все ее существо перешло в плач, и так было с тех пор всегда.
– Бедная девочка! – мягко сказала Гвен. Корделия заплакала.
– Значит, ее душа была так полна болью, что не смогла освободиться?
– Да, и до сих пор не может. Я уснул, потому что со смертью моей дочурки прекратилось ее стремление ко мне. Она так наполнилась ужасом, что не оставалось места ни для чего другого. Только сейчас я проснулся – и должен каким-то образом помочь своему несчастному ребенку найти покой!
Род скатал одеяло и поманил детей.
– Вставайте. Всем вставать. Теперь это и мое дело.
– Но как же отдых? – возразила Гвен.
– Думаю, нам лучше поспать днем, дорогая. Меньше помех, знаешь ли, – Род снова повернулся к призраку. – Назови негодяя.
В глазах привидения вспыхнули огоньки.
– Граф.
– Но мне казалось, он выпорол сына и заставил его вести себя порядочно. Неужели он сам стал совершать преступления?
– Нет, старый граф умер. Сын же его в свою очередь стал графом – последним графом Фокскорт, последним отпрыском злого рода.
– Злого рода? – Род нахмурился. – Мне казалось, у его отца имелось некоторое представление о морали.
– Истинная правда, но только для того, чтобы подчинить себе рыцарей и добиться, чтобы они выполняли его приказы.
– Ага, – перевел слова призрака на обычную речь Род. – Значит, сын не имел права затаскивать к себе в постель дочерей рыцарей, потому что это была прерогатива отца, а отец подобного не делал, потому что хотел, чтобы рыцари оставались ему верны.
– Да, но сын старого графа не был так предусмотрителен. Дурная кровь обязательно скажется, а в нем она прямо вопила. Все его предки охотились на девушек в своих владениях, то есть там, где сие можно скрыть и не вызвать восстания вассалов.