— Боже, — только и успела пробормотать после увиденного, как в глазах запрыгали черные мушки, а уши заложило, желудок сократило спазмом, рот наполнится горечью.
Рванув к левой стене, склонилась над корытом. Меня вывернуло наизнанку; желудок был пуст, и спазмы продолжились недолго.
— Ну же, сделай хоть что-нибудь! — прозвучало зло и отчаянно за моей спиной, как сквозь толщу воды, и затопило волной шума: голоса, всхлипы, железный лязг и топот нескольких пар обуви, журчанье воды, гул в трубах на стене и запах. Кажется, что не только вся одежда, но и кожа пропиталась солоновато-железным запахом чужой крови. Меня опять повело.
Отдышавшись и вытерев набежавшие слезы тыльной стороной ладони, увидела несколько кранов, торчавших прямо из трубы, а то, что я приняла за корыто, было длинной раковиной. Очень похожее на те, которые ставили в детских лагерях на улице, предназначенных сразу на несколько человек. Умывшись, заставила себя повернуться и посмотреть, что происходит вокруг и какой кошмар мне сейчас снится.
На скамейке лежал белый, как мел, совсем молоденький мальчик с окровавленным куском мяса вместо шеи и части плеча. Белые кости торчали из раны, приковывая взгляд, словно свет драгоценного фарфора в полумраке помещения. Четверо стояли рядом с трупом; по-другому и быть не могло: никто не сможет выжить после такого ранения. Двое направились в мою сторону, и взгляд непроизвольно зацепился за их руки, которые были в кровище. Я шарахнулась в сторону, пропуская их к раковине, боясь еще больше погрязнуть в этом вязком запахе чужой, но такой близкой смерти.
— Через час выступаем, всем боевая готовность, — тот самый парень, которого я слышала до этого, отдал приказ в рацию. — Совсем оборзели кровопийцы, мы этого так не оставим, — выплюнул он, и его симпатичное лицо скривилось в гримасе ярости, а следом раздался вой сирены.
В растерянности я отступила назад и уперлась спиной в трубы, закрыв уши ладонями. В панике я смотрела за разворачивающимся передо мной действием. Из стен между трубами стали появляться все новые и новые парни и девушки. Приглядевшись, увидела узкие ниши в стенах. Все люди были одинаково одетые, грязные и худые. Кто умывался, кто, присев на корточки, разбирал ящики, ранее таившиеся под большой трубой у противоположной стены с умывальником. Все молча, быстро и слаженно; было видно: их действия доведены до автоматизма. Двое парней, открыв решетку в полу, подняли мертвого паренька и, держа его за руки, опустили прямо в грязную воду, после чего закрыли люк обратно. А я все не могла оторвать взгляд, где только что был «похоронен» еще совсем ребенок.
Не могла поверить, как можно так взять и похоронить ребёнка?! Невольно представила на месте мальчишки свою девочку — спазм сковал горло. Силой воли заставила себя переключиться на картину перед собой, продолжить разглядывать юношей и девушек, чтобы приступ паники отпустил. Где взрослые, в конце-то концов? Почему они не защищают своих детей, да как вообще до такого можно было запустить ситуацию? Паника сменилась злостью, дышать стало легче, а через некоторое время и злость сменилась апатией.
Прислонившись спиной к теплым тубам, старалась сидеть смирно и не шевелиться, словно прибывала в анабиозе, вдруг про меня не вспомнят. Было ясно, что командир, — а того самого парня, отдающего приказы, по-другому не назовешь — собирал этих подростков на войну мстить тому, кого он назвал кровопийцами. Но даже в царстве Морфея воевать мне не хотелось, да и обращаться с оружием не умею.
«Кого они называют кровопийцами и почему?» — пока сидела и размышляла на отвлеченные темы, лишь бы забыть окровавленного паренька и не дать разыграться слишком живому воображению, поняла, что в памяти начали всплывать некоторые подробности. Уцепившись за эту возможность, постаралась глубже зарыться в воспоминания.
«Кровопийцами здесь называют действительно тех, кто пьет кровь. Они делятся на два рода: первый — Высший род — это перворожденные и их потомки; внутри рода есть небольшая иерархия. Второй род чаще называют „псарней“ — это обращенные жители путем укуса, причем этими самыми псами. Откуда тогда вообще появились „псы“ — непонятно, вспомнить не удалось. По своим повадкам и мыслительной деятельности „псы“ напоминали хорошо знакомых мне собак. За численной популяцией и кормежкой „псов“ следят высшие».