Зато прогулочная экскурсия к достаточно бурному ручью, стекавшему к реке, пробегавшей практически за воротами, всё окончательно расставила на свои места. Да, у них имелось собственное электричество, за которое никому не нужно было платить.
Более того, позднее снова углубившись в семейный архив, Ксения выяснила, что несколько ближайших соседей приплачивали самому Салемону за то, что он понемножку делился с ними электроэнергией от второй станции, установленной уже на реке.*
Жизнь в доме по большей мере протекала тихо и мирно. Если и возникали разногласия, так это исключительно на почве отцовских экспериментальных придумок. В том смысле, что он всё время что-то сочинял, а окружающие, к его большому огорчению, не слишком стремились применять сии неведомые штуки на практике.
Да и то сказать, и мягко при этом выразиться, не все шедевры научно-технического гения Салемона выходили удачными. Особенно Ксюшу развеселил «пылесос», который с чудовищным воем сказочного чуды-юды не столько сметал скопившийся сор, сколько яростно расшвыривал его по углам.
- Надо будет шепнуть отцу, что к этой зловещей бандуре с щётками на колёсиках желательно добавить какое-нибудь всасывающее приспособление. – отмечала Ксю, всё больше и больше погружаясь в размеренность своего нового существования.
А ещё в доме имелся настоящий лифт для спуска и подъёма из подвала разнообразных вещей - съестных припасов, временно ненужных предметов. А также туда втихушку, чтобы не расстраивать хозяина, помещали плоды его провальных изобретений. Таких там скопился уже целый склад. И Ксю решила, что обязательно выберет время и основательно там пороется. То, что какие-то вещи были оставлены за недоработанностью, вовсе не означало, что Салемон - негениальный механик. Просто ему быстро надоедало работать над одним и тем же, на смену очередной идее приходила следующая. Всё забрасывалось как есть и начиналось новое.
Тем не менее, имелись у Салемона достаточно основательные, продуманные и отработанные технологии, которые с успехом приносили доход. В общем, механика его кормила, а электричество манило. Буквально гипнотически. Как манит пропащего морехода сладкий, но гибельный зов сирены.
Да, что касалось Эммы…
10
Чем больше Ксюша находилась в имении, тем сильнее её интриговала система взаимоотношений этой женщины и хозяина дома. Пока девушка не сообразила снова порыться в бумагах. Выпытывать у кого-то об этом было слишком рискованно, но ведь никто не скрывал от Ксанны не только рабочих, но и семейных архивов. Напротив, они, в большинстве своём писанные её собственной рукой, как раз находились в её ведении.
Выяснилось, что Эмма являлась супругой (ныне вдовой) соратника и, ни больше, ни меньше, учителя самого Салемона. С его кончиной женщина оказалась в бедственном положении. По какой конкретно причине, разузнать не удалось. Однако сохранилась переписка, в которой отец звал её переехать в его дом.
Следует отметить, что письма от имени и, совершенно очевидно, под диктовку Салемона, как раз были начертаны мягким женским почерком Ксании. Потому Ксюша, после некоторых понятных морально-этических колебаний, решила не слишком тяготиться совестью оттого, что читала вроде как чужие послания. Того требовала необходимость.
Одним словом, не сразу гордая, но разумная женщина согласилась принять приглашение любимого ученика мужа. И только при соблюдении обязательного условия, что своё содержание она будет отрабатывать. Вот так вот. Полная достоинства истинная аристократка предпочла уйти в наёмные работницы, лишь бы не становиться нахлебницей.
Конечно, должность домоправительницы в имении Салемона была для Эммы совершенно номинальной. Хотя именно такие обязанности Дама выполняла в этих стенах, никому никогда в голову не приходило даже подумать о ней, как о прислуге. Строгая, притом безмерно добрая и мудрая хранительница покоя, порядка и благополучия, она нужна была одиноким отцу и дочери так же, как они ей. Приёмная бабушка, которая стала родней родной.
О своём формальном статусе, похоже, здесь помнила только она сама. И, надо сказать, иногда даже пыталась шантажировать отца увольнением. Конечно, подобные угрозы являлись не более, чем последним эфемерным инструментом давления отчаявшейся женщины. Козырем, который вынимался лишь в самом крайнем случае. Как, например, в ситуации со взрывом в лаборатории. В остальном все споры сводились к абсолютно безобидным семейным перепалкам. Так, чтобы размяться.