- Но Эмма, не стоит так шуметь. Во-первых, Ксанна, возможно, ещё спит. А девочке нужен покой. Во-вторых, я даже не собираюсь с вами спорить. И в-третьих, вы не уволитесь. - с примирительной интонацией, но довольно самоуверенно ответствовал уже знакомый Ксюше хрипловатый баритон.
- Это почему же? – заметно тише, однако с щедрой порцией сарказма поинтересовалась сердитая дама. – Я вовсе не мечтаю взлететь на воздух вместе с этими стенами, став жертвой ваших безумных экспериментов!
Голоса застыли прямо за Ксюшиной дверью и перешли практически в шёпот. Правда, экспрессии в перепалке от того нисколько не убавилось.
- Вы слишком любите Ксанну, чтобы оставить её наедине…
- С таким безответственным отцом. – окончание фразы прозвучало в дуэтном исполнении.
Причём, со стороны дамы – в обличительно-назидательной интонации, из уст мужчины – как нечто слышанное миллион раз, набившее оскомину и давно уже принятое, как данность.
- Господин Салемон вы просто… да просто шантажист! И исключительно вольно пользуетесь моей добротой и нежным отношением к девочке.
- Ну, полно же, Эмма. Право слово, не время для дискуссий. – мягко произнёс господин Салемон.
- Что бы вы сейчас говорили, если бы всё не закончилось благополучно… – совсем уже тихо добавила дама, и дверь осторожно отворилась.
* Реальный случай из жизни. Не мой.
6
Ксюша запоздало подумала, что удачнее, наверное, было бы встретить «гостей» лёжа в постели, притворившись спящей. Но, во-первых, она со своей нынешней скоростью передвижения могла и не успеть до неё добраться. А во-вторых, девушка просто заслушалась. И, кстати, получила массу полезной информации уже из этого случайного короткого диалога. К тому же на нервной ли почве, или просто время пришло – Ксю вдруг отчётливо поняла, что жутко голодна. А спящим девицам обеда не положено.
В общем, подпрыгивать с места и суетливо карабкаться до кровати не стала.
- Де-етка, ты уже поднялась? – расплываясь в беспокойной, ласковой улыбке, мужчина поспешил к продолжавшей сидеть на пуфе Ксюше.
Девушка во все глаза разглядывала хозяина дома. Салемон оказался человеком годов сорока пяти-пятидесяти, весьма представительной внешности: широкоплеч, высок и вообще ладной для своего возраста фигуры. Прямо скажем: приятен собой. Но совершенно очевидно, его это обстоятельство не слишком занимало. К своему облику мужчина относился с аккуратностью, однако, без педантичности и самолюбования. Да, прямо говоря, чихал он местами на красоту, предпочитая эффектной модности удобство. Вон, одни растоптанные, видимо, очень любимые домашние туфли чего стоили. На фоне добротного, вполне симпатичного халата и кипенно-белого шейного платка они, признаться, смотрелись чудовищно.
Совершенно седые волосы, длиной, вероятно, до плеч, где идеально приглаженно, а где и вольными вихрами окружали породистое, гладко выбритое лицо и уходили в хвост. В общем, не как у Энштейна, а как-то складно, гармонично.
В ярко-синих глазах, окружённых веером лучистых стрелок, свойственных людям часто улыбающимся, светились недюжинный ум и здоровое чувство юмора. А также совершенно мальчишеский задор, неистребимый в подобных натурах даже с годами. И тут же их могли сменить мечтательная рассеянность, вкупе с воодушевлением, близким к озарению.
Как, вы спросите, Ксю успела рассмотреть и отметить столь тонкие детали за считаные секунды? Точно такими были глаза её отца. А над ними - богатые густые брови с парой самых длинных упрямых волосков, прямыми копьями выпадавших из общего строя, которые Ксения всегда подстригала отцу отдельно.
И ещё эта улыбка – подкупающе трогательная, почти детская, противостоять которой не мог никто.
В душе дочери защемила, зашевелилась тоскующая память.
- Милая, как ты себя чувствуешь? – Салемон, виновато поджав губы, присел рядом с Ксенией, взял за руку, заглянул в лицо.
- Госпожа Ксанна, вы рано поднялись с постели. – не слишком строгим, однако, явно тренированным командирским тоном негромко отозвалась дама, - Вам следует поберечь себя, набраться сил после всего… - властный голос женщины предательски дрогнул, а в глазах блеснула влага. - … случившегося. – закончила фразу она и нарочито немного приподняла подбородок, как бы одёргивая себя от проявления нахлынувших эмоций.
Женщина была немолода, но очень хороша особой зрелой привлекательностью. Худощавая, среднего роста. Безупречная осанка добавляла ей стати. Люди с такой «поставленной спиной» всегда кажутся выше других – сутулых, даже если едва достают им до плеча. Благородная, ничем не приукрашенная седина собрана в аккуратную причёску. Платье тёмно-синего цвета – строгое, однако, не лишено продуманного изящества. Глаза большие, серые, в уголках заметно тронуты морщинками. Как и губы, сложенные в необыкновенную, едва уловимую улыбку. Наверное, именно эта улыбка придавала её лицу выражение приветливой доброжелательности и неприступности одновременно. Это была Дама. Прямо вот так, с большой буквы «Д». Старой школы, закалённой породы. Ксюша даже залюбовалась, мысленно прикидывая, кого же она ей так сильно напоминает. Не внешне, образно: