- Хорошо. Хорошо. – Равнодушным тоном, словно отмахиваясь от назойливой мухи, молвил Исмит. – С удовольствием предоставлю вам право первенства и возьму в свою команду оставшихся ребят.
- Откуда вдруг такое великодушие, уважаемый Исмит? – Почувствовав подвох, поинтересовался Рэрий.
- Нет ни какого подвоха. Просто я радею за общее дело. Надоело, видеть поражения наших учеников на турнирах. Пора юламцам показать, что и мы не лыком шиты. А для этого необходимо, чтобы в команде госпожи Парии были от природы одарённые кадеты. Вам же, господин Рэрий, так же понадобятся ребята способные найти общий язык с животными. Не всякий на это способен, иначе наш отряд кинологов был бы полон. Но все мы знаем, что в нём недобор.
- Вы правы. – Печально вздохнув, согласился Рэрий. – У многих слишком сильно развит инстинкт самосохранений и боязнь псовых, отсюда и недобор.
- Именно поэтому я предлагаю вам первыми приступить к отбору в свои команды. Я же заберу оставшихся. По моему мнению, обучать танцам, будет куда проще, чем дрессировать собак. Для этого не нужно обладать особым талантом, требуется лишь усердие и тренировка. – Объяснил своё мнение Исмит.
- Благодарю вас за понимание, господа. – Довольная тем, что добилась того чего желала, поблагодарила учительница. – Завтра с утра я пошлю за учителем пения и после обеда проведу отбор. Затем, кадеты будут в вашем полном распоряжении.
- Благодарю. – В спою очередь, слегка поклонившись, сказал Рэрий. – Этого времени мне хватит для того, чтобы доставить семерых трёхмесячных щенков в академию. Так что, после того как вы отберёте таланты в свою команду, я не отлагательную начну отбор в свою.
На этом стихийное совещание завершилось, и педагоги разошлись по своим кабинетам, дабы начать продумывать программу подготовки к столь важным соревнованиям. Исмит тоже так поступил, и теперь практически отрешившись от мира, сидел за своим рабочим столом в аудитории, потягивая ароматный чай. Скрываемые от всех чувства, и новости сегодняшнего дня не давали покоя. Мысли вертелись, кружились, не желая выстраиваться в логический ряд, что ещё больше волновало наставника. Раз за разом он прокручивал события этого дня, вспоминал обновлённые правила и раз за разом, не вольно, возникал еретический вопрос, а почему, вдруг, боги проявили такую щедрость и открыли энергетические каналы для участников турнира. Спроста ли это? В чём тут подвох? Зачем им это нужно? Только ли для услады глаз и новых впечатлений или за этим что-то кроется? Один бунтарский вопрос, возникал в голове учителя, а следом за ним вставал другой. Так незаметно для себя, Исмит, вспомнил уроки истории. Вспомнил, как его ещё юнцом просвещали о том, что во времена войны богов, люди сражались с богами на равных. Вспомнил, имена некоторых участников сражений, о которых сейчас даже думать запрещали, но именно они прославились в веках тем, что заставили бессмертных смерть познать. Обычные смертные – людишки, отправили нескольких бессмертных в небытие. Именно после этих событий, боги принялись перекрывать энергетические потоки, отрезая человечеству доступ к ним. Почему решили поиграть с огнём и подвергнуть собственные жизни риску? Жизни? Жизни! – Исмит вскочил от волнения на ноги, прошел несколько кругов по аудитории, не понимая, как он мог прийти к революционным выводам. Как он мог вообще даже мысль допустить о том, что бессмертные - на самом деле смертны!
Но выводы из тщательно скрываемой истории, которую усердно пытались придать забвению, говорили сами за себя. Если люди прошлого смогли победить богов. Смогли отправить их в небытие – значит, бессмертные смертны.
- О, высшие силы, если кто-то догадается о том, какие мысли крутятся в моей голове – мне конец! – В отчаянии думал Исмит, но дерзкие думы отказывались покидать его разум. В памяти всплыли, события сорокалетней давности. Те весёлые, беззаботные деньки его детства, когда он десятилетним мальчишкой учился в обычной школе. Не всякий мог позволить себе такую роскошь, ибо образование в Эвии, стоило очень дорого. Но его родители, практически пожертвовав своим благополучием, экономили на всём, ради того, чтобы оплатить учёбу сына. И он учился, старательно учился, потому до сих пор помнит своего единственного учителя истории, чьё имя запрещено упоминать. Именно он на своих уроках, рассказал ученикам историю героев божественной войны. Поведал запретные сведения о том, как люди победили богов. Расплата за такие уроки пришла моментально. Преподавание истории запретили, а всех учителей подвергли наказанию. Проступок одного, повлёк беды для всех. И теперь, виновника, которому в наказание отрезали язык и повредили пальцы так, чтобы он больше никогда и слова не мог написать, называли не иначе как – Немым. Его учителя истории покарали. С тех пор, как и все, кто не мог служить в божественной армии, он трудился на полях Эвии. Стал отвергнутым изгоем, обречённого в вечном одиночестве работать в поле.