- Вот же не повезло. – Прохаживаясь между скамьями, на которых сидели галерные рабы, недовольно бурчал дух. – Всех на берег отпустили, а нам тут торчать, скот охранять.
- Нашел чему огорчаться. – Бодро ответил ему второй дух охранник. – Нас оставили – не повезло, согласен. Но это не означает, что все три дня мы тут с рабами торчать должны. Пошли в кают-компанию, повеселимся как следует, пока всё начальство в отгуле.
- Ты что?! А если сбегут. Особенно тот, над которым Водар постоянно глумится. Нам же тогда горя не миновать.
- Ты прикалываешься? Взгляни на них. – Указав рукой на рабов, с усмешкой сказал второй дух охранник. – Эти рабы едва живы от усталости. Только вёсла осушили, как все в сон провалились, стараясь дать телам долгожданный отдых. К тому же, все прикованы к скамьям. Так что не сбегут они. Не сбегут.
- Твоя правда. – Наконец успокоился первый дух и согласился пойти в кают-компанию. – Главное, чтобы мы накормить их не забыли, а то капитан с нас шкуру сдерёт.
- Не забудем. – Довольно ответил второй охранник, и они ушли.
На нижней палубе наступила тишина. Уставшие от непосильной работы рабы спали крепким сном. Мил тоже спал. Спал глубоким сном без сновидений, словно провалившись в безвременье. Сколько времени он провёл в таком сне неведомо, ибо ход времени утратил свой смысл в этом месте. Каждый день, каждый час был одинаков, а то, день или ночь за бортом, потеряло всякий смысл. Чувства притупились и ушли куда-то далеко, так далеко, что даже острая боль от удара плетью, не заставила его возмутиться, ибо эта боль была несравнима с душевной болью , терзавшей душу раба.
Проснулись. – Издевательским тоном пробурчал один из духов, будивший рабов ударами плети. – Пришло время ужинать. Жрите и спать. Да не забудьте вознести благодарственные молитвы высшему богу Водару, что милостью своей сделал вас рабами на своём корабле.
Уставившись в одну точку перед собой, Мил смутно осознавал, что несколько светящих летающих сфер вертятся вокруг него и таких же, как он. Одни из них сами прыгали им в рот и тут же тела чувствовали насыщение. Голод уходил безвозвратно. Другие, словно тёплые воды, окутывали тела несчастных, очищая их от грязи рабочего дня. Только эти чудеся, демонстрирующие силу хозяина судна не трогали Мила.
- Куда пялишься?! – Гневно выкрикнул дух и обрушил свою плеть на него. – Глаза в пол! Сколько можно повторять тебе, тупая смертная скотина! Глаза в пол!
- Э! Э! Потише! – Прикоснувшись к напарнику, предостерёг второй дух. – Это любимая игрушка нашего господа. Он лично занимается его усмирением.
- И что? Сейчас Водара нет на судне, а значит, тут мы главные и он обязан выполнять наши требования. Положено вкушать божественные дары, опустив взор ниц, так пусть опускает! – Гневно высказался первый охранник, и обрушил на спину несчастного раба, пребывающего в полусознательном состоянии, ещё порцию ударов. Бил с особым рвением, со всей силы, рассекая человеческую плоть. Вокруг ран на спине несчастного тут же принимались кружиться алые сферы исцеления, но даже им не удавалось быстро исправить повреждения.
- Глаза в пол! – Услышал Мил, сквозь завесу боли и склонил голову. Склонил не от того, что покорился и принял свою судьбу. Нет. Он просто хотел избавиться от присутствия охраны. В душе же мечтал лишь об одном – сбежать отсюда, куда глаза глядят. Сбежать из этого божественного ада.
- Вот так то. И посмей мне только вновь, куда-то кроме палубы под ногами взглянуть. Сразу пожалеешь о том, что на свет родился. Я тебе не милосердный Водар. У меня, такие как ты, бунтари, быстро начинают по струнке ходить. – Довольно заявил дух, почувствовав удовлетворение от собственного превосходства. Затем для порядка раздал ещё пару ударов плетью остальным рабам и со счастливым видом удалился.
Мучитель ушел, а рабы остались сидеть на своих местах боясь пошевелиться. И вновь на нижней палубе наступила тишина, а за ней пожаловали сумерки. Надвигалась ночь. И Мил чувствовал, как его товарищи по несчастью с радостью встречают её. Ведь в это время никто не посещал этот корабельный уголок, оттого только ночью люди могли расслабиться и хорошо отдохнуть как морально, так и физически.
Рабы уснули и только светящиеся сферы ещё несколько минут нарушали покой ночи, завершая свои труды и заботы. Но вскоре и они улетели. Ночь вступила в свои права, и сердце Мила содрогнулось от ужаса. Он готов был ещё тысячу раз вытерпеть издевательства надсмотрщиков, утончённые насмешки Водара и его «воспитание», только бы не находиться ночью на этой палубе. Но выхода нет. Он прикован к своей скамье и веслу - навечно. Ему не сбежать, как бы сильно не хотелось.