— Сопровождал родителей, которые хотели вспомнить прошлое и еще раз ощутить атмосферу подготовки к парусным гонкам.
— А правда ли, что Англия такая же красивая, как на картинках?
— Да, очень похоже. Но скажите мне, где…
— Не хотите ли кофе? — спросила Шери, полная решимости увести разговор от обсуждения ее прошлого.
— Не сейчас, спасибо. Ростбиф был просто объедение. Кстати…
— Я рада, что вам понравилось. Извините, мне надо убрать посуду и пойти приготовить все необходимое для кофе.
Она встала из-за стола, собрала пустые тарелки и отправилась в кухню.
— А Шери не любит говорить о себе, — задумчиво произнес Кейн.
— Похоже на то, — ответил Джонатан, подумавший то же самое, когда заметил, как избегает Шери вопросов брата. — Как думаешь, сколько ей лет?
— Около двадцати пяти или двадцати семи. И она очень симпатичная, если это тебе интересно, — ответил Кейн.
— У Шери чудесные волосы, — сказала Мэри Клер. — Длинные, каштановые и вьются на концах. Она иногда связывает их сзади в хвост лентой.
— Но самое привлекательное в ней — это глаза, — мечтательно произнес Кейн. — Зеленые, и, хотя, возможно, я ошибаюсь, в них постоянно таится грусть…
Он замолчал, из чего Джонатан сделал вывод, что Шери вернулась.
Кейн больше не делал попыток разговорить медсестру. И Джонатан, слушая, как брат перескакивает с одной темы на другую, пытался представить, как выглядит Шери.
У нее были длинные каштановые волосы и печальные зеленые глаза — так утверждали Мэри Клер и Кейн. Воображение дорисовало овальное, книзу несколько заостренное лицо, аккуратный, чуть вздернутый носик и чувственный рот.
Из того, что она сделала для него за последнюю неделю, Джонатан пришел к выводу, что это женщина с сильным характером. Улыбка пробежала по его губам, когда он вспомнил, как Шери отчитала его за слабоволие и бесхарактерность.
Она была также нежная, любящая, терпеливая и обращалась с Мэри Клер как с собственной дочерью. Он не мог вспомнить никого среди знакомых, кто хоть отдаленно напоминал бы ее. И уж ни в какое сравнение она не шла с Айрис — особой эгоистичной и себялюбивой.
Он попытался удержать в голове нарисованный образ. Было в нем что-то очень знакомое, что-то от той Шери, с которой некогда дружила его сестра. Хотя нет, скорее всего, здесь сыграло роль ассоциативное восприятие ее имени.
— Знаешь, Джон, как только ты выздоровеешь и приступишь к работе в юридической фирме, нам понадобится экономка.
— Естественно.
— Может быть, Шери согласится работать у нас на постоянной основе? Что вы скажете на это?
— Спасибо, но у меня уже есть работа, — ни секунды не задумываясь, ответила Шери.
— Правда? И где же?
— В новом корпусе больницы. Я приступаю к работе в сентябре.
— Отлично. У нас есть время, чтобы попробовать вас переубедить, — заключил Кейн. — Вас можно подкупить? Учтите, я не поскуплюсь!
Шери громко рассмеялась. Мягкая мелодичность ее смеха заставила Джонатана снова призадуматься. Нет, определенно есть что-то знакомое в этом голосе. Казалось, ответ находился где-то рядом, но все время ускользал от него.
Внезапно где-то в глубинах памяти шевельнулась неясная догадка. Может быть, они уже встречались раньше? Чувство узнавания охватывало его все сильнее с каждой минутой.
Шери — медсестра. Вполне возможно, что он сталкивался с ней в той же Аделаиде. Но тогда она должна была бы упомянуть об этом. А если этого не сделала, то почему?
Джонатан нахмурился. Ему хотелось, чтобы Кейн вовлек Шери в разговор, и тогда, вполне вероятно, он услышал бы то, что помогло бы ему разгадать загадку. Имя Шери Корделл ничего ему не говорило.
Снова послышался звонкий музыкальный смех Шери, и на этот раз Джонатан с уверенностью мог сказать, что слышал его раньше.
Потягивая кофе, он слушал, как брат болтает с Шери и Мэри Клер, рассказывает им о поездке в Англию. Поведал он и забавную историю об одной лошади, которую надеялся купить.
На какое-то мгновение Джонатану показалось, что Кейн откровенно заигрывает с Шери. Не зря же он сказал раньше, что медсестра симпатичная. Джонатан недовольно нахмурился, раздраженный пришедшей на ум мыслью.
Шери… По-французски это означает «дорогая». Удивительно, как часто я стал думать о ней, размышлял Джонатан позже ночью, лежа в кровати. Дом давно затих, но он все не мог заснуть.
Позевывая, он спустил ноги на пол и встал. Проведя рукой, нашел на спинке кровати свои брюки. Хотя Джонатан уже начал привыкать к темноте, но ему потребовалось значительное время, чтобы одеться и спуститься в кухню…