Харботтл с трудом встал на колени: ангельские черты лица искажены злобой, грудь горячечно вздымается.
– Стерва, в тебе нет ни капли женского сострадания!
– И все потому, что я не позволила тебе убить меня? Неужели я должна погибнуть от руки презренного рыцаря-неудачника, только чтобы доказать собственную женственность и терпимость?
Она была великолепна в своем торжестве и окутана яростью, словно королевской мантией. Гриффит подошел ближе. Если манера выставлять себя напоказ непривлекательна в женщине, почему же его тянет к ней, как мотылька на огонь?
Харботтл, пошатываясь, поднялся и взглянул в сторону Гриффита.
– Прибегаешь к помощи очередного любовника!
Но Мэриан, без всякого интереса оглядев Гриффита, тут же забыла о нем.
– Я могу убить тебя и без чьей-либо помощи, Харботтл, – предупредила она, отводя руку со шпагой.
Голубые глаза Харботтла широко раскрылись. Белки покраснели от напряжения, лицо исказилось от страха.
– Ты не… ты не можешь…
– Но кто меня осудит?
Лицо Мэриан побледнело, но Харботтл не заметил этого. Его глаза были прикованы к неумолимому острию.
– У меня есть деньги, и если хочешь…
Кровь снова бросилась в лицо Мэриан.
– Если я прикончу тебя, мир избавится от гнусного негодяя.
Женщина глубоко вздохнула, и Гриффиту показалось, что сталь вот-вот вонзится в сердце Харботтла.
– Пощади, – пролепетал тот.
Мэриан, немного смягчившись, показала шпагой на дверь:
– Иди, пресмыкайся перед священником! Может, он и простит тебя. Это самое лучшее, чего ты сможешь ожидать, поскольку эти благородные люди не простят.
Харботтл, отшатнувшись, ринулся из круга и, убедившись, что опасность миновала, прокричал:
– Шлюха! Ты позоришь семью, чье имя носишь! Твой ублюдок несет наказание за твои грехи! – Гриффит потрясенно застыл, но Харботтлу этого показалось мало. – Твое отродье – жалкий идиот!
Мэриан подняла шпагу, чтобы поразить ею негодяя, и ошеломленные зрители разбежались в разные стороны. Но Гриффит поймал руку женщины, повернул Мэриан и прижал ее голову к своей груди.
Ублюдок. Она родила дитя вне брака. Неудивительно, что эту женщину удалили от королевского двора.
Ублюдок. Ребенок, которого отец отказался признать. Мэриан навлекла на себя позор и ссылку непристойной страстью и неумением держать себя в руках, которое и проявлялось теперь в бессмысленных драках.
Харботтл, похожий сейчас на полураздавленное насекомое, прихрамывая, пустился бежать.
Мэриан пыталась овладеть собой, взбешенная, что кто-то осмелился встать между ней и грязной тварью, чернившей ее сына, но глубокий баритон пророкотал ей на ухо:
– Гнев – это ветер, задувающий фонарь разума, и ты – живое тому доказательство. Никогда не грози человеку гибелью, если не намереваешься довести задуманное до конца. Ты сейчас приобрела смертельного врага, который успокоится лишь тогда, когда увидит твои поражение и позор.
Мэриан, откидывая голову, глядела вверх, все выше, и выше, и выше. Говоривший оказался великаном и к тому же совсем некрасивым. Загорелая кожа слишком долго выдерживала беспощадные солнечные лучи и тяготы походной жизни, а морщины, избороздившие некогда гладкий лоб, походили на бесчисленные шрамы. Тонкий нос был, по всей вероятности, не раз сломан, а упрямый подбородок покрывала неровная щетина. Только золотистые глаза были прекрасны, но и они сверкали таким отвращением, что Мэриан застыла от негодования.
– Благодарю, но думаю, что все это не ваше дело.
Незнакомец нетерпеливо вздохнул, так что всколыхнулись прилипшие ко лбу Мэриан непокорные прядки. Она отступила и услышала, как он пробормотал себе под нос:
– Если бы это только было правдой.
Из-за спины раздался голос Уэнтхейвена:
– Этот огромный валлийский медведь – новый посланец королевы.
Мэриан круто развернулась.
– Клянусь Богом, Уэнтхейвен, почему ты раньше этого не сказал?
– Разве? – с притворной невинностью разведя руками, ответил тот.
Мэриан презрительно фыркнула и, откинув голову, постаралась хорошенько рассмотреть Гриффита, уделив особое внимание немодному старому костюму унылого коричневого цвета.
– Он в самом деле напоминает медведя. А у медведя есть имя?
Гриффит поклонился, не сходя с места, и его лицо оказалось совсем близко.
– Гриффит ап Пауэл, если хотите знать.
Голос звучал мягко, но имя вновь заставило Мэриан побагроветь.
– Гриффит ап Пауэл? Гриффит ап Пауэл не посол королевы, моей госпожи! Гриффит ап Пауэл – человек короля.
Гриффит с удовлетворенной усмешкой выпрямился.
– Я – слуга короля и, следовательно, королевы. Поскольку они обвенчаны по законам нашей святой церкви, а муж и жена – единое целое в глазах Господа нашего.
Оглядевшись, Мэриан заметила, что толпа, собравшаяся приветствовать ее победу, сейчас прислушивается к каждому слову. Подозвав пажа взмахом руки, она отдала мальчику шпагу и велела вычистить ее и повесить на место. Это дало ей время немного прийти в себя и успокоиться.
– Как поживает Элизабет Йоркская? Моя госпожа здорова?
Гриффит, тоже заметив интерес зрителей, предложил ей руку.
– Супруга короля здорова, как и их сын и наследник Артур.
– Наследник английского трона, – иронически усмехнулась Мэриан. – И Генрих Тюдор – его отец.
– Король Генрих Тюдор его отец.
Мэриан едва не расхохоталась напыщенным словам, но многие годы пребывания при дворе научили ее почтению к королевской власти, если не уважению к человеку, стремившемуся занять трон. Поэтому, опершись о предложенную руку, она согласилась:
– Конечно, король Генрих Седьмой – отец ребенка. Позволил Генрих жене короноваться?
– Пока нет.
– Когда архиепископ в Вестминстерском аббатстве помажет голову Элизабет и водрузит корону на ее благородный лоб, она возвысится над простыми смертными. – Мэриан прижалась к Гриффиту, используя его огромное тело как клин, рассекающий толпу, и, когда любопытные остались позади, сказала: – Король боится. Боится, что все скажут, будто он обязан королеве троном.
– Он просто остерегается, и совершенно прав при этом, – поправил Гриффит, не моргнув глазом.
– Трон все еще шатается под его королевской задницей.
– Шатается? Вовсе нет, и только глупец может так считать. Точно такие же глупцы объявляют, что Генрих не сможет удержать трон без поддержки родственников Элизабет, Йорков.
– Вы ведь не придворный, правда? – осведомилась Мэриан, скорее развеселившись, чем обидевшись на столь неожиданное обвинение в глупости.
– Я – то, чем прикажет быть Генрих.
– Значит, лакей, – объявила она, сгорая от желания узнать, ответит ли Гриффит на оскорбление.
– В данную минуту это чистая правда. Я мальчик на побегушках, передающий записки от одной глупой девчонки другой. – И, не спросив, что предпочитает дама, распахнул дверь и вывел Мэриан в роскошный сад, наполненный запахом только что распустившихся роз, гревшихся под весенним солнышком. – Моя награда за выполненное поручение – поездка к родителям в Уэльс.
Мэриан заметила, что яркий свет не льстил Гриффиту, беспощадно показывая, что волосы были не черными, как она думала, а темно-каштановыми и блестящими, они росли, образуя на лбу треугольник, что придавало его лицу дьявольское выражение. Пышная, похожая на львиную грива доходила до плеч, делая Гриффита похожим на опасного зверя. Солнечные лучи подчеркивали резкость черт, рост и ширину мускулистого торса, и Мэриан невольно спросила себя, какое безумие побудило Генриха выбрать в посланцы этого человека. Может, король пытается унизить Мэриан, показать, где ее место? Что он подозревает? И что ему известно? Был ли он откровенен с гонцом?
Ярко-рыжий локон упал Мэриан на глаза, и она безуспешно попробовала запихнуть его под прилегающую шапочку. Гриффит, цинично усмехаясь, наблюдал за ней.
– Ты красишь волосы?
Мэриан, опустив руки, обожгла его бешеным взглядом. За двадцать три года жизни она еще не встречала такого грубияна.