В конце концов, Макс решил отложить работу на несколько дней, чтобы подумать обо всём и понять, что же он делает не так. И вообще, стоит ли продолжать начатое и биться до упора, или оставить эту затею в покое.
5
Прошло какое-то время, но решение так и не находилось. Это был тупик. А посоветоваться было совершенно не с кем. Анна, с которой она тогда встречался, совсем мало понимала в живописи и в рисунке. У неё совсем другое было на уме, что с одной стороны и нравилось Максу, так как с ней он мог отвлечься от своих повседневных занятий и переключиться на какие-то приятные занятия. Но, с другой стороны, это не позволяло им стать по-настоящему близкими людьми.
И всё-таки он пригласил тогда Анну к себе в мастерскую (это была отдельная комната в родительском доме) и показал ей автопортрет. Ему хотелось услышать хоть какое-то, пусть и не квалифицированное мнение о своей работе. Ему было это необходимо, чтобы сдвинуться с мёртвой точки.
– И что же ты хочешь мне показать? – спросила Анна, когда они переступили порог мастерской. – Уж показывай!
– Вот над этим я сейчас работаю, – Макс снял холстину, которая прикрывала портрет.
– А почему он не цветной? Ты же его раскрасишь потом? – Анна была явно разочарована увиденным.
– Дело тут не в цвете, – попытался направить её Макс, – какое у тебя общее впечатление от моего портрета?
– О! Это ведь ты! – воскликнула Анна. – немного похож, но по мне так тут не хватает цвета, да и причёска какая-то не совсем твоя, и одежда не такая. А что там должно быть у тебя за спиной? Ведь не этот скучный серый фон?
6
Макс уже пожалел о своей затее – узнать мнение Анны о портрете, но всё-таки решил продолжить.
– Я не спрашиваю тебя о портретном сходстве, и одежда будет со временем прописана, как надо, и осмысленный фон появится. Я хотел бы знать, что ты видишь в лице на портрете. Насколько соответствует оно оригиналу, то есть мне. Видишь ли ты меня, или это совсем другой человек – тебе незнакомый.
– Сходство, конечно же, есть — этого от тебя не отнять. Ты ведь классный рисовальщик, все так говорят, – отвечала Анна, – но…
– Я понял – тебе моя работа не понравилась! Но ведь я не об этом тебя спрашивал. Работа не закончена, и особо нравиться здесь пока нечему. Мне хотелось узнать насколько похож на меня тот образ, который я пытаюсь воссоздать в автопортрете. Видишь ли ты в нём нечто большее, чем на какой-нибудь моей фотографии?
– Твои фотографии мне очень нравятся, особенна та, которую ты мне подарил на день рождения. Ты там такой душка, такой красавчик, и совсем не такой озабоченный, как, например, сегодня. А здесь, – она указала на портрет, – ничего этого нет.
– Я понял, ты не увидела в портрете ничего необычного, ничего того, что отличало бы его от фото, да ещё и не лучшего качества. Увы! Я сам понимаю, что здесь чего-то не хватает, но вовсе не того, про что ты говоришь. Ну да ладно, проехали.
– Да уж. Ты хочешь сказать, что я ничего не понимаю в искусстве, – начала потихоньку заводиться Анна, – что я полная дура в этих вопросах, и не могу по достоинству оценить твоё высокое мастерство! Ну, извиняй!
– Не обижайся, вовсе не это я хотел сказать, и в искусстве ты понимаешь побольше других. Вспомни, как мы классно сходили на выставку современных художников, и как ты там поправляла экскурсовода, поражая его своей осведомлённостью.
– Да, это было весело тогда на выставке, – улыбнулась Анна.
– Так что не будем ссориться по пустякам. Эта работа очень важна для меня, и я хотел узнать твоё мнение, только и всего. И я его узнал. Спасибо тебе за это! – Он обнял Анну, и они покинули мастерскую.
«Что же, придётся полагаться только на свои силы, – подумал Макс, когда вернулся в мастерскую, проводив Анну, – и вариться в собственном соку! Увы и ах!»
7
Через несколько дней Макс снова возвратился к автопортрету. И ему вспомнились слова Анны. «А ведь она была в чём-то права, — подумал он, – неплохо бы немного прорисовать окружение – и фон, и одежду. Это придаст портрету живость и естественность, поместит его в пространство».
И Макс стал прорисовывать фон быстрыми нечёткими линиями и пятнами. Фон должен был быть размытым, но при этом передавать пространство, в котором находился человек, а одежда должна была подчёркивать характер изображаемого, его отношение к окружающему миру. По ходу он кое-что менял и в самом портрете, приводя всё изображение к гармонии.